Британская военная экспедиция в Сибирь. Воспоминания командира батальона «Несгибаемых», отправленного в поддержку Колчака. 1918—1919 - [65]

Во время одной из моих многочисленных встреч с адмиралом Колчаком в Омске он сделал ряд весьма серьезных утверждений в отношении американской политики на Дальнем Востоке, которая, как он опасался, могла привести к воспроизводству прежнего хаоса. Я заверил его, что политика союзников направлена на противодействие беспорядкам и что я не могу поверить, будто Америка пришла в Сибирь для того, чтобы еще больше усложнить эту задачу, а не для того, чтобы любым разумным способом помогать ему. Адмирал согласился, что таковы были намерения американского народа, но он боится, что американские войска используются для совсем других целей. Его офицеры сообщили, что более шестидесяти офицеров связи и переводчиков в американских штабах – русские евреи или родственники русских евреев, некоторые из которых были изгнаны из России по политическим и другим обвинениям и вернулись как американские граждане, чтобы повлиять на американскую политику в направлении прямо противоположном желаниям американского народа. Я заверил его, что такого не может быть и, возможно, в этом вопросе его люди находятся под влиянием своего ближайшего восточного соседа, недружественно настроенного к американскому присутствию на Дальнем Востоке, и в связи с этим способны очень сильно преувеличивать опасность. Мои слова, по-видимому, успокоили адмирала, но он с сожалением повторил, что такие донесения столь многочисленны и категоричны в своей уверенности, что, по его мнению, мне, как представителю народа Англии и офицеру армии его величества, нужно ознакомиться с ситуацией.

Я практически забыл этот случай, но сообщение начальника станции в Краевском в одно мгновение заставило живо вспомнить о нем. Я сразу же решил, насколько возможно, лично ознакомиться с политикой американского командования и с такой целью расспросил многих американских офицеров и солдат. Я обнаружил, что как офицеры, так и солдаты очень хотели предоставить администрации Колчака всю возможную помощь и пресечь все беспорядки на Дальнем Востоке, чтобы, по их словам, «оправдать свое пребывание в Сибири». Многие считали, что в данное время они, поддерживая нейтралитет в отношении большевицкой пропаганды, только помогают большевикам восстановить их утраченную власть над народом. Что, когда в августе 1918 года они прибыли в эту страну, англичане, чехи и японцы при помощи оставшихся русских частей навели порядок в приморских провинциях, но благодаря их собственным усилиям положение дел стало таким же, если не хуже, чем во время самой настоящей большевицкой оккупации. От этих американских военных я узнал, что их офицеры и официальные лица, начиная с генерала Грейвса, состоят в переписке с офицерами Красной гвардии и что между ними существует нечто большее, чем просто взаимопонимание. Одно время американские солдаты считали, что взаимопонимание между обоими войсками настолько всеобщее и дружеское по своему характеру, что в дальнейшем между ними не будет никаких враждебных действий. Повреждение поездов и нападения на железную дорогу, находящуюся под охраной американских солдат, и вправду имели место и выглядели достаточно серьезно, но они были убеждены, что доверие, существовавшее между американскими и красными штабами, настолько прочно, что эти акты бандитизма можно приписать исключительно какому-то недопониманию. Случай в Краев-ском, похоже, был не проявлением глупости какого-то нерадивого младшего офицера, а одним из симптомов гораздо более общей политики.

В процессе моих изысканий мне в руки попало датированное 24 мая письмо американского офицера, командовавшего американскими войсками в Свияги-но, адресованное командиру Красной гвардии, действовавшему в этом районе. Американский офицер обращался к командиру Красной гвардии, как к знакомому офицеру, равному ему в военной табели о рангах. Американский офицер сетовал, что после недавнего братания между двумя частями, имевшего место в соответствии с предыдущими договоренностями где-то в районе «деревянной мельницы», после ухода красных он получил донесение, что офицер Красной гвардии приказал уничтожить на мельнице некоторые механизмы, а также повредить железнодорожные пути в двух местах к востоку и к западу от станции Свиягино. Американский офицер выдвигал против Красной гвардии множество других обвинений, таких как угрозы заколоть штыками нескольких благонамеренно настроенных людей, не пожелавших вступить в большевицкую армию, и предупреждал красного командира, что эти действия противоречат договоренностям, достигнутым между командующими американскими и красными войсками, и, если подобные действия повторятся, он предпримет шаги к тому, чтобы наказать тех, кто пробивает бреши в их взаимопонимании.

Я думаю, что это письмо американского офицера из Свиягино определенно доказывает существование какого-то локального или общего взаимопонимания между американской администрацией и Красной армией, действовавшей в приморских областях и шире. Оно подтверждает, что это взаимопонимание существовало на протяжении многих месяцев и не позволило американским войскам присоединиться к совместной экспедиции союзников для освобождения осажденного русского гарнизона в районе Сучана; что под защитой этой американо-большевицкой договоренности небольшие разрозненные банды Красной гвардии, которая в августе была разгромлена союзниками в бою под Духовским, собрались вместе и сформировали организованные воинские части. Иными словами, что американская политика неосознанно или как-то иначе создала между союзниками ситуацию неопределенности, а также беспорядки и анархию среди населения Забайкальской и Уссурийской областей, что может оказаться фатальным для восстановления порядка в России.