Британская военная экспедиция в Сибирь. Воспоминания командира батальона «Несгибаемых», отправленного в поддержку Колчака. 1918—1919 - [23]

Вернувшись в мой вагон, мы обнаружили, что его охраняют китайские солдаты. Я спросил, в чем причина, и мне сообщили, что на более ранней стадии инцидента в мой вагон приходил китайский офицер с запиской, в которой меня извещали, что великая дружба, связывающая китайцев с англичанами, не позволяет им допустить, чтобы на их друзей нападали, когда они проезжают по китайской территории. Я поблагодарил их за дружбу и сказал, что англичане всегда способны постоять за себя, в какую бы часть света их ни привел долг. Однако китайцы ничего не хотели слушать и оставались на страже, пока мы не тронулись со станции.

Я не думаю, что в Маньчжоули существовала реальная опасность столкновения войск союзников, но эпизод выглядел совершенно безобразно и мог приобрести международное значение. Моя позиция имела единственной целью поддержание достоинства британской армии. Другие инциденты, связанные с этим небольшим конфликтом по поводу размещения офицеров, хотя и не имели с ним ничего общего, лишь утвердили меня в ее правильности.

Пока все это происходило, я заметил, что мой офицер связи сердито спорит с двумя японскими офицерами по поводу Юнион Джека, указывающего на национальную принадлежность пассажиров поезда. Они показывали на флаг с таким видом, что я сразу понял, что именно он вызывает их раздражение. Когда японские офицеры ушли, я подозвал к себе полковника Франка и спросил о причине спора. Он сказал: «Я могу понять презрение японцев к нашей России: она в упадке и больна, но я не понимаю, почему они хотят оскорбить своего союзника – Великобританию. Японские офицеры, которые только что ушли, спрашивали, кто дал британскому командующему разрешение вешать на поезд английский флаг. Я ответил, что это поезд, который везет в Омск британский батальон, и никакого разрешения не требуется. Японцы сказали, что считают появление любого другого флага на территории Маньчжурии или Сибири оскорблением для Японии. Я возразил им, что это глупость, а если бы английский командующий слышал, что они говорят (оба говорили по-русски), он бы потребовал извинений. Они усмехнулись и ушли». Мы сделали все, что могли, чтобы найти этих офицеров, но нам не удалось этого сделать. Такова атмосфера, в которой нам приходилось спорить из-за мелочей. Она в какой-то степени объясняет неуступчивость обеих сторон и мою решимость.

До Читы мы добрались без каких-либо серьезных инцидентов. Хлеб и тренировки лошадей задержали нас на целый день, а трудности с получением локомотивов отняли часть еще одного, пока я в отчаянии не пошел с группой солдат в депо и не заставил машиниста вывести его паровоз. Сам я поехал на тендере и едва не лишился зрения от раскаленной копоти, вылетавшей из трубы, а майору Брауни, который в это время стоял караульным позади машиниста, она прожгла дырки на мундире. Этот акт насилия обеспечил локомотив не только для моего поезда, но и для всех остальных.

Я разбил свои очки, и мне понадобилось раздобыть новые. Выйдя в город, я зашел в магазин ювелирных изделий и оптики и разговорился с хозяином. К разговору присоединились другие посетители, и нам рассказали о том, что мать прежнего хозяина была убита во время большевицкой оккупации города. В один из тех дней советский комиссар и красные солдаты пришли в магазин и хотели ограбить склад. Мать хозяина, пожилая дама старше шестидесяти лет, которая присматривала за магазином, стала возражать против такого грабежа. Комиссар приказал красноармейцу заколоть ее штыком, что тот и сделал. Потом они прошли внутрь, забрали все ценности и заперли помещение, оставив мертвую женщину лежать на полу. В течение нескольких дней они не давали разрешения соседям достойно похоронить ее, под предлогом, что она контрреволюционерка. По тому, как выглядел магазин, было ясно, что красные солдаты большие мастера в делах такого рода, но подобные истории столь многочисленны, что меня тошнит повторять их.

Следующим интересным местом было озеро Байкал, или, как его называют русские, «море Байкал». Мы подъезжали к этому знаменитому озеру очень холодным субботним вечером, и задолго до того, как мы достигли его берегов, изменение в атмосфере указало на присутствие глубоких, чистых и холодных вод. С запада на озеро налетел сильный ветер, который, с яростью набрасываясь на огромные волны и пену, заставлял их беспорядочно биться о каменистый берег. Слепящий снег, смешанный с брызгами воды, придавал чернильной ночной тьме странный и мрачный вид. Сопровождавший нас казак Марк затянул народную песню о чудесах Байкала, которая в переводе моего офицера связи в точности соответствовала тому, что мы видели. Мы закрыли вторые рамы, проверили двери и легли спать. Я боялся, что до утра мы проедем озеро и не увидим при свете дня самую интересную часть нашего путешествия. Проснувшись очень рано, мы обнаружили всю картину настолько изменившейся, что это казалось чудом.

Странный свет этих северных мест нежно скользил по поверхности необъятного моря чистой, идеально спокойной, как стекло, воды, сквозь которую мы могли разглядеть белевшие на огромной глубине камни. Цепочка пушистых облаков лениво висела над снежными вершинами гор. Большая Медведица практически стояла на голове, а Полярная звезда, казалось, сияла прямо над нами. Другие звезды светили холодным серебристым светом и отказывались исчезать, хотя уже начало всходить солнце. И что за восход! Мы еще не видели этот источник тепла и жизни, но великолепное оранжево-пурпурное сияние уже окутало половину мира. Из его центра вверх тянулись длинные желтые лучи, которые проникали в темноту, окружавшую звезды, и уходили дальше в бесконечное пространство. Постепенно эти лучи наклонялись все ближе к земле, пока не коснулись самых высоких горных вершин, а потом, пройдя под облаками, стали спускаться все ниже и ниже по склонам. Я видел другие восходы, но в мире нет ничего подобного осеннему восходу на озере Байкал. Я остановил поезд, якобы для того, чтобы взять воды для завтрака, но на самом деле чтобы дать своим людям насладиться тем, что, по моему мнению, является самым грандиозным зрелищем в мире. Некоторые из солдат были так же потрясены, как я, тогда как другие (включая офицеров) не видели ничего, кроме большого количества чистой, свежей воды для утреннего умывания.