Британская шпионская сеть в Советской России. Воспоминания тайного агента МИ-6 - [14]
— От вашего Ивана Сергеевича, из Выборга, — почти прошептал я в замочную скважину.
Опять молчание.
— А вы кто такой? — раздался вопрос.
— Не беспокойтесь, — сказал я все так же тихо. — У меня для вас сообщение от него.
Шаги отступили. До меня донеслись голоса — люди советовались. Потом щелкнули два замка, дверь едва отворилась на короткой цепочке. Я увидел, что в меня со страхом и подозрением вглядывается женщина средних дет.
Я повторил то, что уже сказал, и шепотом добавил, что сам только что приехал из Финляндии и, возможно, скоро туда вернусь. Тогда цепочку сняли, и я вошел.
Женщина, открывшая дверь и оказавшаяся экономкой, о которой говорил Иван Сергеевич, снова поспешно затворила ее, накрепко заперла и встала передо мной дрожащей фигуркой с острым взглядом, которым она неуверенно осматривала меня с ног до головы. В нескольких шагах от нее стояла девушка, няня детей Ивана Сергеевича, которые были с ним в Финляндии.
— Иван Сергеевич мой старый друг, — сказал я. Это была неправда, но я очень хотел успокоить сомнения моей скромной хозяйки. — Я давно знаю его, а недавно встретил в Финляндии. Он просил меня по возможности зайти и повидать вас.
— Входите, входите, прошу вас, — сказала экономка, которую я буду звать Степановной, она по-прежнему очень нервничала. — Извините, придется проводить вас в кухню, но это единственная теплая комната в доме. В последнее время так трудно найти дрова.
Я сел в кухне, чуть не валясь с ног от усталости.
— У Ивана Сергеевича все хорошо, он шлет вам привет, — сказал я. — Как и его жена и дети. Они надеются, что вы в порядке и не пострадали. Они бы с радостью взяли вас к себе, но паспортов достать невозможно.
— Благодарствуйте, благодарствуйте, — сказала Степановна. — Я рада, что у них все хорошо. Мы давно от них ничего не слыхали. Не хотите ли поесть?..
— Меня зовут Иван Павлович, — вставил я, уловив ее колебание.
— Не хотите ли поесть, Иван Павлович? — любезно сказала Степановна, хлопоча у плиты.
Руки у нее все еще подрагивали.
— Спасибо, — сказал я, — но не хотел бы вас объедать.
— У нас сегодня на ужин суп, — ответила она. — Вам тоже хватит.
Степановна на минуту вышла из кухни, и няня, которую звали Варя, наклонилась ко мне и тихо сказала:
— Сегодня Степановна напугана. Утром ее чуть не арестовали на рынке, когда пришли красные и похватали людей за то, что те покупали и продавали еду.
По поведению и разговору Вари я понял, что это выдержанная и умная девушка, и решил сначала поговорить с ней насчет того, чтобы остаться на ночь, не желая пугать Степановну своей просьбой.
— Сегодня я пошел к себе домой, — сказал я, — но дверь была заперта. Видимо, экономка куда-то уехала. Это очень далеко, вот я и подумал, нельзя ли мне переночевать у вас? Я прилягу и на диване, да хоть на полу. Я ужасно устал, и нога ноет от старой раны. Иван Сергеевич сказал, что я могу приходить сюда в любое время.
— Я спрошу у Степановны, — сказала Варя. — Вряд ли она будет против.
Варя вышла из комнаты, вернулась и сказала, что Степановна согласна — на одну ночь.
Суп скоро был готов. Это были щи, и очень вкусные. Я съел две полные тарелки, хотя и испытал укол совести, когда соглашался на добавку. Но уж очень проголодался. Во время ужина в кухонную дверь вошел человек в солдатской форме и сел на ящик у стены. Он ничего не говорил, но у него было добродушное, круглое, пухлое лицо с румяными щеками и огоньками в глазах. Выкидным ножом он отпиливал квадратные ломти от буханки черного хлеба, один из которых вручил мне.
— Это мой племянник Дмитрий, — сказала Степановна. — Он пошел добровольцем в Красную армию, чтобы получать солдатский паек, так что теперь нам полегче.
Дмитрий улыбнулся, когда о нем заговорили, но промолчал. После двух тарелок щей у меня стали слипаться глаза. Поэтому я спросил, где мне можно прикорнуть, и меня провели в кабинет, где я упал на диванчик и заснул мертвым сном.
После пробуждения меня охватило такое странное ощущение непривычной обстановки, что я ничего не понимал и пришел в себя, только когда вошла Варя со стаканом чая — настоящего чая из солдатского пайка Дмитрия.
Потом я вспоминал предыдущий день, свой рискованный переход через границу, поиски Марша и Мельникова, подпольное кафе и свою встречу с теперешними скромными друзьями. С обескураживающей прямотой меня также огорошила мысль, что у меня нет никаких перспектив на следующую ночь. Но я убедил себя, что до ночи еще многое может случиться, и постарался больше об этом не думать.
Степановна вполне оправилась от испуга, и, когда я вошел в кухню, чтобы умыться и выпить еще стакан чаю, она добродушно приветствовала меня. Дмитрий сидел на своем ящике в невозмутимом молчании и жевал хлебную корку.
— Давно вы уже в Красной армии? — спросил я его, чтобы поговорить.
— Три недели, — ответил он.
— И как вам там?
Дмитрий выпятил губы и пренебрежительно пожал плечами.
— Много приходится служить? — упорствовал я.
— Пока еще не приходилось.
— А строевая подготовка?
— Никакой.
— И не маршируете?
— Нет.
«Похоже, непыльная службенка», — подумал я.
— Чем же вы все-таки занимаетесь?
— Получаю довольствие.
В книге, написанной на документальной основе, рассказывается о судьбе российских подводных лодок, причина трагической гибели которых и до сегодняшних дней остается тайной.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
Зачитывались в детстве Александром Дюма и Жюлем Верном? Любите французское кино и музыку? Обожаете французскую кухню и вино? Мечтаете хоть краем глаза увидеть Париж, прежде чем умереть? Но готовы ли вы к знакомству со страной ваших грез без лишних восторгов и избитых клише? Какая она, сегодняшняя Франция, и насколько отличается от почтовой открытки с Эйфелевой башней, беретами и аккордеоном? Как жить в стране, где месяцами не ходят поезда из-за забастовок? Как научиться разбираться в тысяче сортов сыра, есть их и не толстеть? Правда ли, что мужья-французы жадные и при разводе отбирают детей? Почему француженки вместо маленьких черных платьев носят дырявые колготки? Что делать, когда дети из школы вместо знаний приносят вшей, а приема у врача нужно ожидать несколько месяцев? Обо всем этом и многом другом вы узнаете из первых рук от Марии Перрье, автора книги и популярного Instagram-блога о жизни в настоящей Франции, @madame_perrier.
В этом сочинении я хочу предложить то, что не расходится с верой в существование души и не претит атеистическим воззрениям, которые хоть и являются такой же верой в её отсутствие, но основаны на определённых научных знаниях, а не слепом убеждении. Моя концепция позволяет не просто верить, а изучать душу на научной основе, тем самым максимально приблизиться к изучению бога, независимо от того, теист вы или атеист, ибо если мы созданы по образу и подобию, то, значит, наша душа близка по своему строению к душе бога.
Пережив самопогром 1990-х, наша страна вступила в эпоху информационных войн, продолжающихся по сей день. Прозаик, публицист, драматург и общественный деятель Юрий Поляков – один из немногих, кто честно пишет и высказывается о нашем времени. Не случайно третий сборник, включающий его интервью с 2014 по 2020 гг., носит название «В зоне риска». Именно в зоне риска оказались ныне российское общество и сам институт государственности. Автор уверен: если власть не озаботится ликвидацией чудовищного социального перекоса, то кризис неизбежен.
Автор, около 40 лет проработавший собственным корреспондентом центральных газет — «Комсомольской правды», «Советской России», — в публицистических очерках раскрывает роль журналистов, прессы в перестройке общественного мнения и экономики.