Британская интервенция в Закавказье. Группа «Данстерфорс» в борьбе за бакинскую нефть в 1918 году - [52]

У Персии нет армии, и если бы она сегодня начала создавать ее, расточительно расходуя деньги (которых у нее нет), то через пятнадцать лет смогла бы поставить в строй большое число хорошо обученных солдат. Но поставить в строй не означает сделать из них храбрецов, и я очень сомневаюсь, что они будут иметь какую-то ценность в качестве бойцов. Чтобы стать хорошими бойцами, необходимо иметь глубокие убеждения и высокие идеалы. Самый сильный из всех стимулов – это любовь к Родине, а я не вижу признаков такого в Персии.

– Что же нам тогда делать? – спросил мой друг. – Что вы предлагаете в качестве будущей программы для Персии?

– Ну что же, – ответил я, – после весьма краткого знакомства с Персией мое мнение мало что значит, но я бы предложил следующее. Вы говорите о своей славной прошлой истории, учите этому своих детей. Меньше говорите об этом и больше живите в соответствии с ней. Вы читаете труды Саади; меньше цитируйте его и больше руководствуйтесь им. Пока каждый человек считает в душе: «Пусть Персия тонет, пока я плыву», бесполезно кричать: «Персия для персов!». Если бы вы могли начать сегодня обучать всех персидских детей от шести лет и выше в этом направлении, через пятнадцать лет вы получили бы преданных солдат, но вам потребуется еще пятнадцать лет, чтобы запустить систему образования, так что вы не получите своих первых солдат до истечения тридцати лет, и потребуется еще пятнадцать лет, чтобы создать из них армии. Поэтому если вы приступите к этой простой программе сегодня, то попытаетесь изгнать европейцев только спустя пятьдесят лет. И даже тогда вы должны помнить, что будете только «пытаться» выгнать их, а это совсем не то же самое, что выгнать на самом деле.

– Ваш план довольно безнадежен, – сказал он.

– Как и программа вашего Кучек-хана, – парировал я.

Глава 10. Последний бросок к морю

К тому времени наши отношения с Бичераховым стали довольно натянутыми. Естественно, он и сам – а его люди еще сильнее – беспокоился о том, чтобы двинуться в путь.

Кучек-хан удерживал Манджильский мост в 70 милях от Казвина, ровно на полпути к Энзели, и, хотя мы сильно сомневались, что его войска ввяжутся в сколь-нибудь серьезную схватку даже под командованием немецких офицеров, все же не оставалось сомнений, что он намерен противодействовать англо-русскому наступлению. Каждый день промедления позволял ему укреплять свою позицию, прикрывающую подходы к мосту – весьма сильную даже без искусственных улучшений.

Я не мог согласиться на наступление со стороны Бичерахова до тех пор, пока не почувствовал бы уверенности в том, что смогу поддержать его войсками и что он сможет удержать Казвин и различные посты на дороге в Энзели, когда русская колонна двинется к Каспию; а пока войск у меня еще не было. Единственная связь, которая действительно удерживала его сейчас с нами, – финансовая, и она была слабой, поскольку ему уже предлагали лучшие условия соглашения на Кавказе, если он рискнет связать свою судьбу с большевиками. Я также внушил ему, что было бы серьезным преимуществом с его стороны иметь поддержку самолетов и бронемашин, чего я не смог бы ему дать, если бы он порвал с нами. Думаю, он имел полное право выражать некоторое недовольство.

В начале июня я получил радостное известие о том, что достаточное количество войск, необходимых для удовлетворения насущных требований, уже в пути. К Хамадану шел маршем остаток 14-го Гусарского, у Керманшаха стояло восемь бронемашин, а мобильная колонна в тысячу штыков Гемпширского полка и гуркхов[21] с двумя горными орудиями на всех парах мчалась на 600 фургонах «форд» и, вероятно, прибудет в Казвин к 12 июня. Передвижение такого количества машин затруднялось нехваткой бензина, но нам удалось накопить вполне достаточно топлива, чтобы довести их до места. Но к тому времени, когда эта колонна достигла Казвина, она уже не могла зваться «мобильной» – тяжелый путь плохо отразился на машинах, не хватало запасных частей, и для немедленного использования оказались пригодны менее пятидесяти процентов автомобилей.

В дополнение к этим войскам из Багдада в Казвин направлялась 8-я батарея Королевской полевой артиллерии.

Теперь перед нами стоял окончательный выбор: договориться с Кучек-ханом или сразиться с ним, хотя правильнее было бы сказать, что мы предоставили этот выбор ему. Посредством посланников мы несколько раз обменялись своими точками зрения, но надеяться на какое-либо мирное решение не представлялось возможным. Было бы уж слишком ожидать от Кучек-хана, что, выставив напоказ свою храбрую армию и превознося ее доблесть самым воинственным образом, он теперь смиренно покорится, дабы увидеть, как наши войска беспрепятственно пройдут через его укрепления. Таким образом, из этих переговоров ничего не вышло, и в качестве последнего средства я отправил полковника Стоукса с белым флагом, наделив его полным правом говорить от моего имени. Я беспокоился о том, что может случиться с капитаном Ноэлем и другими пленными в руках дженгелийцев, если мы объявим им войну. Число заключенных значительно возросло, но теперь Ноэль оставался единственным англичанином среди них. Оукшот и Макларен сбежали; Ноэля заковали в цепи и держали в подземелье. Среди других пленных имелись один французский офицер и несколько русских.