Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало - [5]

— Евдокия Михайловна! — воскликнула она с чувством. — Вы так потрясающе выглядите! Неужели подтяжку сделали?

После минутного замешательства в комнате раздался тихий смех. Смеялась Валькина мать.

«В этом вся тетя Аля, — подумала Валька со стыдом. — Хочет приятное сказать, — и обязательно ляпнет какую-нибудь бестактность. Не нарочно. Она для этого недостаточно тонкая. Вот тетя Катя, пожалуй, сказала бы эту фразу с умыслом».

Но Екатерина Алексеевна промолчала, и только выразительно расширила глаза, посмотрев на родственницу.

Бабушка не обиделась. Пожала плечами и скинула пальто, явно решив не отвечать на подобную глупость.

Но выглядела она и впрямь превосходно.

Валька с безмолвным одобрением оглядела элегантное и простое платье, выставляющее напоказ безукоризненные линии тела почти семидесятилетней женщины. Четкие скульптурные пропорции. Узкая талия. Прямая гордая спина без малейших признаков сутулости. Ровные стройные ноги в изящных сверкающих туфельках. Высокий класс.

Евдокия Михайловна отошла к камину, уселась на диван и, повернув голову в сторону гостей, сделала рукой приглашающий вежливый жест.

— Сядьте, — озвучила она приглашение мягким ровным голосом.

Все потянулись к хозяйке, выбирая места. Одна Валька осталась стоять на месте, завороженная внезапно открывшимся зрелищем.

Часть комнаты возле камина освещалась неярким торшером, Огромный оранжевый абажур был низко опущен, и свет стелился по ковру, оставляя лица в полутьме. Словно услышав Валькин призыв, бабушка снова медленно повернула голову и рассеянно улыбнулась. Морщины растворились, и на девушку смотрело из полумрака изумительно красивое лицо.

Черные пышные волосы слились с темнотой и казались длинными. Наверное, в молодости, когда бабушка заплетала косы, они были чуть ли не самым гибельным оружием в борьбе за мужское поклонение. Два полукруга челки обрамляли все еще четко очерченный выпуклый лоб.

И устало смотрели на девушку длинные темные глаза, в которых, отражаясь, плясали огненные искры. Очень грустные глаза, казавшиеся в ярком дневном свете ехидно прищуренными.

— А ты? — негромко спросила бабушка, и все оглянулись на Вальку.

— Я здесь посижу, — ответила она. — Мне и так слышно.

Евдокия Михайловна обернулась назад, нашла взглядом Валькину мать и окликнула:

— Маша!

Мама подняла взгляд от каталога, и бабушка похлопала ладонью рядом с собой.

— Сядь поближе.

Мама поднялась с места и перешла к камину. Но рядом с хозяйкой не села, выбрала кресло, стоявшее чуть в стороне от огня.

— Ну что ж, — сказала бабушка себе под нос, — как хочешь.

Подумала немного, тряхнула все еще пышными волосами, выкрашенными самой лучшей французской краской.

— Все-таки зря ты девочку Валентиной назвала, — сказала она матери с искренним сожалением. — Не русское имя-то… Что-то из Дюма… Валентина де Вильфор. Глупо.

— Ну, не знаю, — ответила мама подозрительно дружелюбно. — Может, оно и не русское, но вполне общеупотребительное, если ты меня понимаешь…

— Общеупотребительное! — с пренебрежением фыркнула бабушка. — Так в России любое имя употребительное, хоть Валентина, хоть Альбина!.. Ох, прости Аля, все время забываю, как тебя зовут…

Альбина Яковлевна кротко кивнула, но уши и шею начала заливать багровая краска. Да, бабушка по-прежнему в своем репертуаре…

— Хотя, с другой стороны, есть люди, которых вроде и по-русски зовут, а толку-то… Все равно свою страну обворовывают…

Сергей Владимирович на мгновение вскинул глаза на говорившую, но ничего не ответил. Только слегка ослабил узел галстука и переглянулся с женой. «Терпи!» — посоветовал ему жесткий ответный взгляд Екатерины Алексеевны.

— Ну, а теперь, когда ты каждому раздала по подарку, может, расскажешь, зачем звала? — как всегда бесцеремонно спросила мама.

Бабушка тихо рассмеялась.

— Замуж тебе надо, Маша, — сказала она с непонятным сочувствием.

— Умоляю, меня не трогай, — сухо попросила мать, и бабушка ее послушалась. Оглядела остальных родственников, разгладила на коленях и без того безукоризненно отглаженное платье.

— Я очень рада, что вы нашли время и приехали, — заговорила хозяйка суховато и официально. — Визитами вы меня не балуете… Знаю, знаю! — властно прервала она Альбину Яковлевну, подскочившую на месте, — вы очень заняты! Работа, дети… и все остальное, правда, Аля? Поэтому и благодарю. Кроме того, хорошие вы родственники или плохие, других у меня все равно нет.

Бабушка помолчала, оглядела гостей и добавила сокрушительное слово:

— Пока…

Минуту длилась изумленная тишина. Потом Сергей Владимирович, забывший о том, что у него нет времени, откашлялся и осторожно уточнил:

— Что значит «пока»?

— Это значит, — невозмутимо ответила бабушка, — что я снова выхожу замуж.

Молчание, воцарившееся вслед за сказанным, казалось, можно было пощупать, такое напряжение сгустилось в воздухе.

— Извини, конечно, за любопытство — начала мама. — Я правильно подозреваю за кого?

И бросила короткий взгляд куда-то за спину дочери.

Валька обернулась. Молодой человек, пришедший с бабушкой, освободился от куртки и остался в облегающей водолазке, демонстрируя рельефные мышцы красивого тела. Поймал взгляд, брошенный на него, насмешливо скрестил руки на груди и подмигнул девушке. Ну и тип! Валька в негодовании отвернулась.