Бриллиантовый дождь - [32]

Мы усмехнулись. Жена у Вороны была дородной теткой с явно выраженными усиками под горбатым носом, но жили они душа в душу.

– Может он ее любит в другом смысле? – предположил я. – Как мы с Кристиной вот эту дикую тварь из дикого леса, – и я через плечо указал большим пальцем на Мурку. – Мало ли какие у людей заскоки бывают.

– О! Киска! – удивился Чуч, посмотрев в указанную сторону. Куда он глядел раньше, я не знаю. – Симпатичная! – Он дотянулся до Мурки и пощекотал ей живот.

– А-ха-ха-ха-ха!.. – отреагировала та, заваливаясь на бок. Чуч отдернул руку и неодобрительно покосился на меня.

– Да. Всякие у людей заскоки бывают, – согласился он. – Хотя, нам-то, какая разница? Покормим свинью – и на студию. – И добавил, сверившись с клочком бумаги, который всю дорогу теребил в руках. – Вроде, кстати, подъезжаем.

* * *

Это был очень приличный двухэтажный каменный домик с черепичной крышей и садом, обнесенным невысоким штакетником, который, скорее, обозначал границы, нежели защищал от чьего-то вторжения. Бросив экомобиль на обочине возле калитки, мы направились туда. Кошка осталась в машине. В саду обнаружились баня и сарай, в котором по легенде и находился погреб.

Чуч отомкнул такой же, что и на калитке висячий замок, и мы вошли в сарай. Я пошарил по стене у косяка, но никаких признаков выключателя не обнаружил.

– Тут нет электричества, он предупреждал, – сообщил Чуч. – В доме есть, а в сарае нету. Открой-ка дверь пошире, а то совсем ничего не видно. Та-ак. Вот он, люк, возле стенки.

Чуч нагнулся, ухватился за ручку и со скрипом поднял тяжелую крышку. Раздался щелчок, Чуч отпустил крышку, но та осталась открытой.

– Во, – одобрительно кивнул Чуч. – Он мне говорил, что крышка фиксируется. Удобно. Молодец, Аркаша. Хозяйственный мужик.

По сараю распространился тяжелый органический запах. Запах большого животного, помоев и испражнений.

– Брр, – передернул плечами Чуч. – Так. Быстрее скинуть все, что нужно и сматываться.

Я искренне разделял с ним это желание. Он пошарил на полке.

– Ага, вот и комбикорм, – сказал он, распаковывая большую картонную коробку, потом стал вынимать из нее брикеты и сбрасыавть в погреб. – Достаточно, – продолжал он комментировать свои действия. – Теперь злаки, – говоря это, он вскрывал какие-то пакеты и высыпал в погреб их содержимое. Снизу послышалась тяжелая возня, звяканье и утробное похрюкиванье.

– Ты там видишь что-нибудь внизу? – спросил я Чуча, оставаясь у входа.

– Не, тьма кромешная.

– Что ж он животное в темноте-то держит? Зеленых на него натравить некому, что ли?

– Не знаю, – откликнулся Чуч. – Может, он ее туда только на время отъезда засадил, для простоты. А вернется, снова на свет божий выведет.

– Наверное, – согласился я.

– Что-то я еще забыл ей дать, – сказал Чуч неуверенно.

– Может, воду?

– Нет. Воды, Ворона сказал, у нее там достаточно. Что-то другое. У меня на бумажке все записано, а я ее в машине оставил.

– Я схожу, – с готовностью предложил я, так как дышать этим смрадом мне уже надоело.

– Давай. Я жду, – согласился Чуч. – Только быстрее. Воняет.

Это точно. Это он тонко подметил.

Подходя к машине, я услышал приглушенный запертой дверью дикий кошачий крик:

– М-мя-ау-у!!!

Что за чертовщина? Я приоткрыл дверцу. В тот же миг Мурка, тревожно прижав уши к голове, выскользнула на землю и, по-охотничьи приникнув к ней, метнулась сквозь траву за калитку, в сад.

– Мурка! – заорал я и ринулся за ней. – Ёлки-палки! Кыс-кыс-кыс!!!

Кристина мне, точно, голову откусит! Как самка богомола.

О траектории движения кошки я мог догадываться только по шевелению травы. Стелясь по земле, она неслась прямиком к сараю. Я не успел преодолеть и половину этого пути, как увидел, что кошка, на миг выскочив на открытый пятачок перед сараем, влетела внутрь.

– Где она?! – воскликнул я, вбегая за ней. Чуч стоял на пороге.

– Там, – сказал он и ткнул палацем в сторону люка. – Слышишь?

И я услышал. Звуки оттуда раздавались ужасающие. Рёв, вой, писк, хрюканье, мяуканье, металлический звон и скрежет. Мы напряженно вслушивались и всматривались во тьму, и по спине у меня бежали мурашки. Внезапно Мурка вынырнула из люка и, истерически хохоча, стала кататься по полу сарая.

Я рванулся к ней, но она шарахнулась в сторону, глянув на меня безумными, полными отчаяния глазами, и юркнула обратно под пол. И вновь там началась дикая возня. Да что же это такое?! Что за дьявольщина там происходит?!

– Нужен свет! – крикнул я. – В доме есть переноска?!

– Не знаю! – откликнулся Чуч. – Сейчас! – и исчез.

Переноска должна быть! Или хотя бы фонарик! Блин, да ведь у меня у самого в багажнике есть фонарь!

Чуч появился снова, а не было его, наверное, не больше пяти секунд:

– У меня от дома-то ключа нету! – крикнул он расстроенно. – Только от калитки и от сарая!

Болван! Я разрывался напополам: бежать к машине за фонарем или стеречь, когда кошка снова выскочит из погреба? Если она еще жива! Никогда я не слыхивал, чтобы кошки воевали со свиньями…

Я уже решил бросить Чучу ключи, чтобы за фонарем сбегал он, как Мурка появилась снова. Она подволакивала правую заднюю ногу, так что нет ничего удивительного в том, что я тут же легко поймал ее. Прижимая кошку к себе, я поспешил наружу. Она билась у меня в руках и все так же нервно похохатывала. Я бегом понес ее к машине.