Бретер и две девушки - [6]

Он не то поперхнулся, не то застонал. Ему не хотелось больше вспоминать, но память, этот друг и враг, наезжала и наезжала на него невозможными, немыслимыми деталями…

* * *

Начало мая, весна! Лиза с Катей собираются в Швейцарию. Да и как не собираться, если приглашают, изумляется Катя, погулять, поколбаситься, поглядеть, как они там ваще, эти швейцарцы? Тем более Маринина мама через знакомых так чудненько все устроила – в два дня оформила визу и билет достала подешевле. Так что осталось лишь вещички собрать!

Разумеется, все это фигня насчет Терри, думала Лиза, но почему в самом деле не мотануть в Европу? Опять же и в английском попрактиковаться – дома молодые, наверное, говорят на English…

– Ха! Молодые! – смеется Катерина. – Одной сороковник светит, другому – уже стукнуло!

Сильно прибалдевшая от внезапно свалившейся на нее поездки в Швейцарию, она все же не может до конца поверить в такой кульбит судьбы. Как и Лизка, безотцовщина, но совсем уж из бедной семьи, Катерина и не думала о загранице – не имела такой привычки, в отличие от подружки, которая уже дважды сгоняла с бабкой в Турцию. Потолок Катерины, ее Канары, – Рябово. Там у них с матерью на шести сотках – полуразвалившаяся хибарка, а вокруг грядки, грядки, грядки… Разумеется, Катерина иногда помогает матери на огороде, но вообще-то приезжает в Рябово ради дискотеки и местного Палм-бич – на берегу маленькой, но бурливой речушки Рябовки. Особенно бурливой, когда после дискотеки все практически рябовцы лезут в воду, и тогда с берега потом всю ночь слышны крики, хохот, визг. И лишь к утру наступает умиротворенная, слаженная тишина, кое-где нарушаемая шепотом и вздохами. Ахи-трахи, называет их Катька.

Но однажды Катьке крупно повезло – в пятом классе ее посадили за одну парту с аккуратной и смешливой девочкой Лизой. И хотя Лизу вскоре перевели в гимназию, девочки успели подружиться. Тома не могла понять, что Лизка нашла в этой простушке (если не потаскушке) – училась она плохо, вечно по дискотекам, ну и после школы, естественно, никуда не поступила, то есть не поступала, все говорила – потом… А как же потом, если совсем не занимается? Правда, она, как нянька, ходит за Лизкой, буквально учебники за ней таскает. А бывая у них дома, то картошку почистит, то посуду помоет или полы – Верыванна не нарадуется. Ну а Лизе просто с ней весело – обе всегда готовы поприкалываться, к тому же Катька не глупа, не то что другие «дети» – тупые и скучные. Ну и что ж, что Катька не хочет учиться? Она и так самодостаточна, сейчас вообще не все хотят учиться. Лиза, правда, пыталась подтянуть ее по разным предметам и втащить в университет, но Катька то болела, то была в «отгуле» или же просто отмахивалась – иди, иди сама учись, а я лучше Верыванне помогу. Ну и катись, говорила тогда Лиза, которой в конце концов надоело тащить упрямую козу в храм наук. Но, между прочим, кое в чем коза преуспела даже больше подруги.

Иногда Катька пропадала на целую неделю, а то и две.

– Куда это подружка подевалась? – спрашивала Верыванна.

– К родным на Брянщину укатила, – отвечала Лиза. – Или на Смоленщину, не помню точно.

Потом, как Катька объявится, Верыванна мельком ее спросит:

– Ну, как родня?

– Нормально, – ответит блудная дочь, и тема исчерпана. Но от Лизы ей так просто не отвертеться. Да она и не думает отвертеться: поделиться с подружкой – святое дело:

– Нагулялась, кажись.

– С кем?!

– С Лехой.

– А Ахмет? Ты ведь говорила, он лучше всех…

– С ним кончено.

– Из-за чего?

– Из-за двух слов, представь! Я ведь, знаешь, у него уже недели две жила, а ему ж надо, что б ты, как Пенелопа, а он припилит, когда захочет. Так вот в последний раз прождала я его четыре дня! Озверела уже! От неча делать решила постирать, собрала кучу тряпок, уж и машину открыла, да передумала, хрен, думаю, с бельем, – тут он и явился! В ванную сунулся, носом покрутил, мало того, говорит, что везде бардак… А я ему – мало? Добавим. Куда, говорит, добавлять, слушай! А я возьми и брякни – Ахмет, заткнись! И все! Выгнал без выходного пособия. А я ж долго одна не могу… Ну, тут как-то пилю по Тверской, одинокая и задумчивая, вдруг Леха! Весь в новой джинсе, желтых шузах – зашибись! Чего это ты, говорит, молодая-красивая сохнешь без никого? Да пошел ты, говорю, не видишь, тоска у меня? А он – какая же ты, Кэт, глупышка! Оторвемся, оттопыримся, все и пройдет! И правда прошло…

– Но ты же не любишь его…

– Ну и что? Погулять-то можно.

– И как же гуляли?

– В горелки бегали! Ну, ты даешь! Как люди гуляют, не знаешь?

– Знаю, знаю. Но, по-моему, это должно случиться, только если уж нельзя, чтоб не случилось…

– Ну. Я только так.

– Если любишь…

– Вот так целкой и помрешь!

– Ну, если мне не нравится никто, вот влюблюсь…

– Но к тому времени, дитя мое, надо уже кое-что уметь. Практика – вот главный козырь невинности. Вообще, современная девушка должна знать четыре вещи – пирсинг, пилинг, кастинг и факинг.

– Это все, что ты знаешь по-английски?

– Не только по-английски. Арт аморис – слыхала?

– Слыхала, слыхала.

– Так вот, пасть надо низко, но красиво. И между прочим, успеть разобраться, кто упал вместе с тобой.