Бретёр - [86]
Гордись!
Из плаксивого мальчика, который писал трогательные стихи, ты проделал путь до борца и пламенного революционера. Вспомни, ты ведь призывал всех собираться на несогласованных митингах и идти к государственным зданиям. За это можно схлопотать по «организации массовых беспорядков», дружок. Что только не произошло с тобой за последнее время. Кражи, наркотики, задержания на митингах, плохие страстные красотки, знакомство с колдуном Мерлином, дружба с врагом государства № 1… Ты доволен этим? Он ответил себе, что да. Доволен.
В машине, в которой они ехали, было очень тесно. Шел пакостный мокрый снег. Москва превратилась в одно сплошное укрепление, как если бы враг собирался брать ее штурмом.
Везде стояла внушительная бронетехника, омоновцы в касках и без, менты поменьше, подразделения курсантов. И была армия! Бретёр никогда не видел на улицах раньше такого количества военных самых разных родов войск, только разве что на параде в День Победы.
Что-то назревало, возможно, что-то решающее и кровавое. Раз на улицах происходило такое. Отовсюду шли люди, народ, на площадь Революции валила бескрайняя толпа. Наступал великий октябрь, но если не октябрь, то февраль.
Бретёр двигался в толпе вместе с националистами с черно-желто-белыми флагами. Рядом шел Поткин, похожий на офисного менеджера, и недавно вышедший из тюрьмы Иван Миронов: он отбывал наказание за попытку покушения на Чубайса. Миронов сидел в тюрьме с самим Владимиром Кумариным. В камере он, если верить книге «Замурованные», стал близким другом ночного экс-губернатора Петербурга.
Они двигались в общем потоке, и тут до Бретёра дошло. Народ идет не на площадь, а с площади. Сотрудники полиции организовали прямой коридор от площади Революции до Болотной, об этом объявили в мегафоны. Были даже автобусы. Он вспомнил, что об этом говорили еще накануне по «Эху Москвы». Кремль, полиция, «Эхо» – они действовали заодно. Людей нельзя было остановить. «Куда же вы идете? Куда? Вы просрете революцию!» – хотелось крикнуть им вслед.
У памятника Марксу Бретёр увидел Лимонова, вокруг него сгруппировались около трехсот нацболов, гражданских активистов и радикалов. Бретёр подошел стрельнуть сигарету у парня в капюшоне и понял, что это Захар Прилепин.
– Здорово, старик! – Это был Макс Громов.
– Здорово, здорово! – Он узнал его, простого русского мужика с бородой, такого настоящего народного типа.
Лимонов выступал с маленьким мегафоном. С четырех сторон стояли охранники. Коля Авдюшенков, Моня, Борода и другие.
– Сегодня трагический день для России. Я благодарю тех, кто остался здесь со мной, самых верных, самых отчаянных, самых смелых! Сегодня здесь мы отстаиваем честь всей оппозиции. Мы как триста спартанцев!.. – Писатель с мировым именем, он всегда использовал в речи яркие образы и сравнения.
Все это время с площади уводили людей. Не только менты, но и ВИП-персоны оппозиции и просто ВИП-персоны. Раньше всех явился Немцов в обнимку с Чириковой, они долго пытались выстроить небольшую колонну и наконец все же увели с поля сражения пару десятков неотесанных дезертиров.
Что ж вы, суки, делаете, мать-перемать! Остановитесь!
Был и сам Алексей Алексеевич Венедиктов, он наблюдал за отводом людей с поля боя, а потом ушел и сам. Была Тина Канделаки. А эта хрупкая наивная красотка как тут оказалась? Ее же могут затоптать вовсе. Таким девочкам лучше сидеть дома.
Маленький мегафон циркулировал между Лимоновым, Прилепиным, Громовым и Шаргуновым. Выступил и адвокат Сергей Беляк. Были все свои. Когда мегафон дошел до Бретёра, он тоже произнес краткую речь:
– Болотная площадь – это место казни Пугачева. Оно символизирует крах свободы. Мы будем стоять на площади Революции, и мы никуда отсюда не уйдем!
Мы никогда не пойдем на уступки этой власти. Пускай сегодня мы в меньшинстве, но история докажет нашу правоту!
Лимонов обернулся, Бретёр стоял точно за ним.
Триста спартанцев честно провели митинг от звонка до звонка и разошлись. Настроение у всех было крайне поганым. В таком настроении хорошо стрелять по вражескому городу из тяжелых орудий.
На Болотной в тот день все пребывали в настроении противоположном, то есть в пузырящейся эйфории. Происходящее напоминало праздничный шоу-концерт. Группа авторитетов оппозиции, укравшей победу не только у радикалов, но и у самих себя, расположилась на сцене, пригласив туда еще с несколько десятков пикейных жилетов, случайных людей и самозванцев.
Решающий для истории России день они решили превратить в капустник с участием своих близких друзей. Кого здесь только не было. Ведущий НТВ Леонид Парфенов, автор стилизованных под старину детективов Акунин, светская львица (она же ведущая «Дом-2», она же дочь мэра Собчака) Ксюша Собчак в какой-то кацавейке. Что здесь делают все эти люди?
– Нас собралось сто тысяч человек! Нас здесь сто тысяч! – самодовольно вещал Немцов со сцены.
Он, вечно благожелательный Рыжков, экс-офицер конторы Гудков, Чирикова и сотоварищи были страшно довольны. Недовольной выглядела Стася Удальцова. В отсутствие мужа на нее всем скопом надавили и заставили перенести митинг сюда. Мужа Сергея выпустили, но тут же снова посадили.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.