Брестская крепость - [2]

- Ты разве куришь?

- Так, балуюсь.

Я тоже тянусь к пачке.

- И ты, Вован? Ну вы даете, примерные... Пошлите, может, погуляем? Не сцыте, не к костру. Здесь дорога есть прямо к шоссе.

Усаченок с Кутеповой идут впереди, я и Колтакова отстаем от них метра на три. По шоссе едут фуры и легковые. Я говорю Колтаковой:

- Я хотел у тебя спросить... Мне про тебя говорили...

- И кто это говорил, если не секрет?

- Секрет.

- И что они такое говорили?

- Ну, что ты... Летом, в деревне...

- Ну и что с того?

- Просто хотел спросить, правда это или нет?

- А любопытной Варваре на базаре кое-что...

Она дотрагивается до моего живота, опускает руку ниже и отдергивает - у меня встал. Колтакова хохочет.

- Никого не слушай, ясно? Одна я знаю, что там было на самом деле, но никому не скажу, если не захочу, понял?

- Понял.

- Давай лучше про что-нибудь другое поговорим. Ты после восьмого куда пойдешь, в девятый?

- Ну да, а куда еще? - я обнимаю ее рукой за талию. - А ты?

- Не знаю еще. Время есть.

- Сколько того времени? Май кончается...

- В крайнем случае, в девятый меня всегда возьмут, да?

Я медленно пододвигаю руку к ее правой груди. Она резко останавливается, сбрасывает мою руку.

- А вот это не надо, ладно? А то я сейчас пойду спать.

Подходим к автобусу. Костер потух. Водитель Миша курит у заднего колеса.

- Где вы ходите? Знаете, сколько время? Два часа ночи.

- Но вы Елене Семеновне не скажете? - говорит Кутепова. - Пожалуйста...

- Не сцыте, не скажу.

Классная говорит в микрофон:

- Сейчас все выходим и идем в крепость...

Я говорю:

- Елена Семеновна, а можно мне остаться? Я уже был в крепости... И у меня что-то голова болит.

- Ну, если голова болит... Вообще-то, откалываться от коллектива нехорошо, но ладно...

Я откидываюсь на спинку сиденья, закрываю глаза.

Стоим у фонтанчика. Через дорогу - двухэтажный универсам. Малеев дает Онищенке рубль.

- Тебе две?

- Ага.

- А ты, Вова, будешь?

- Одну.

Я даю ему две "пятнашки" и "двадцарик".

- Значит, вам троим - по две, Вове - одну, ну и себе я две. Короче, пошел я.

Онищенко подходит к двум пацанам. Им лет по семнадцать-восемнадцать. У одного на куртке - круглый значок, что на нем - отсюда не видно.

Курилович говорит:

- Зря Малого послали - надо было идти всем. А то насуют ему и бабки заберут.

Онищенко идет с местными пацанами за магазин. Курилович кричит:

- Малый!

Он не оборачивается.

- Ну что? - спрашивает Малеев. - Где пиво?

- Нету. Они как узнали, что мы с Могилева - хотели отпиздить. Позвать еще здоровых пацанов... я нас еле отмазал. Пришлось отдать деньги.

- Ты что, охуел - все деньги?

- Они обыскивали, повели за магазин и обыскивали.

- Малый, я тебя сейчас убью, на хуй. Надо было самим брать - вдруг бы продали?

Сижу возле палатки, читаю книгу - "Туманность Андромеды". Подходит Малеев.

- Вова, иди-ка сюда. Надо поговорить.

Кладу между страниц закладку, захлопываю книгу, поднимаюсь.

Выходим на поляну. Там - Онищенко, Усаченок, Курилович и Колтакова. Малеев хватает Колтакову за руку.

- Ну что, ебал он тебя или нет?

Она выхватывает руку.

- Не твое дело, понял? И только тронь меня, не дай бог...

- А ты меня не пугай...

- А я тебя не пугаю. Потом сам увидишь...

Колтакова идет к автобусу. Все смотрят на меня. Онищенко противно улыбается. Малеев говорит:

- Ты что, думаешь - самый умный, да? А мы все - дурные?

- А что такое?

- Ничего.

Он резко поднимает руку, я вздрагиваю.

- Не бойся, мы тебя бить не будем. Мы тебя немного поучим.

Курилович кричит:

- Вали его! Темную!

Стучу по двери автобуса. Открывает Классная.

- Елена Семеновна, можно я в автобусе буду спать? Мне что-то в палатке холодно...

- А почему у тебя куртка мокрая? И вся в зелени?

- Это я поскользнулся...

- Ладно, заходи...

На переднем сиденье расстелена газета, на ней - нарезанное сало, вареные яйца, хлеб, соленые огурцы.

Через проход сидят Миша, второй водитель Валера и географичка Прудникова.

Я ложусь на заднее, широкое сиденье.

Классная негромко говорит Мише:

- Хороший ученик... Мать в родительском комитете... Нельзя...

Миша что-то бурчит, шелестит бумагой. Звенят стаканы.

Натягиваю кроссовки. Ноги за ночь распухли, еле влезают. Миша и Классная спят на переднем сиденье, обнявшись. Валера и Прудникова - тоже вместе, через проход. На полу валяются две пустых бутылки от водки.

Я осторожно, чтобы их не разбудить, закрываю дверь автобуса. Холодно. Я застегиваю куртку.

Возле палатки курит Онищенко.

- Привет! - Он сует мне руку, я жму ее. - Ты где спал, в автобусе? Ладно, ты не обижайся за это. Пошли, что-то покажу...

- Затычки?

- Какие, бля, затычки? Ты что, дурной? - Он смеется.

Идем по лесу в сторону шоссе. Онищенко останавливается.

- Дай слово пацана, что никому не скажешь.

- Слово пацана.

- Дай зуб.

Я цепляю ногтем передний зуб.

Он сует руку в карман, достает значок. На нем - Томас Андерс с Дитером Боленом и надпись "Modern Talking".

- Я вчера у пацана купил.

- За сколько?

- За четыре.

- Значит, они не забрали у тебя деньги?

- Нет. Но ты мне зуб дал, что никому не скажешь. Все, пошли назад.