Брешь - [48]

Весь звездный флот перешел в подчинение генеральному штабу Галактического союза. Мы торчали на орбите неделями и порой не знали, что происходит у нас дома. Из сообщений официальных информационных каналов понять было ничего нельзя. По их словам, дела у нас шли лучше всех. На Юлании было создано глотианское правительство в изгнании. Все попытки повлиять на ситуацию на планете заканчивались неудачей. Глотия была политически слепоглухонемой.

Наш крейсер курсировал на краю Галактики, в нескольких парсеках от Окунакай. Нам было известно, что авангард легионеров высадился на этой планете и ведет переговоры с представителями нашей галактики. На мирный исход этой встречи никто не надеялся, но нам нужно было время, чтобы собрать свои силы и перегруппироваться. От Тилии пришло сообщение, что в городе были столкновения с повстанцами. Она была напугана. Охрану гарнизона усилили, но это не касалось жилых объектов. Мыслями я был с ней, дома, и я ненавидел все, что происходило вокруг. Все больше я задавался вопросом: почему мы должны сражаться с Легионом? По моему разумению, я защищал сейчас режим, а зная, что ни одного отпрыска Тварей на передовой я никогда не увижу, глупость моего патриотического порыва бесила меня вдвойне. Вместо того, чтобы сейчас быть рядом с самым дорогим мне человеком, я делаю вид, что стою на страже каких-то высших человеческих ценностей, с оружием в руках отстаивая нашу независимость. От кого? От разумных существ, прилетевших мне ее дать? Круговорот безумия затягивал меня все сильней, я искал хоть какое-то оправдание моей службе и не находил.

К звездолету приближался челнок. Герб Глотии на его борту порадовал мой взор. Увидеть земляков в этом сегменте космоса было, по логике, практически невероятно. Но где логика и где Глотия?

Я склонился над показателями пространственного сканера, когда за плечами раздался до боли знакомый голос.

— Хватит службу нести, пусть она тебя несет, — рассмеялся Торн.

— Как ты здесь оказался? — удивился я.

Мы обнялись. Я попросил коллегу меня подменить и через минуту пил чай с Торном в кают-компании.

— Мы здесь уже Бог знает сколько времени, — сказал Декер, — я практически выучил местные созвездия наизусть.

— Ты был на Окунакай? — спросил я его.

— Да, но сейчас там все под контролем легионеров. Маршруты передвижения перекрыты. Местное население с нами не общается. Хотя с виду ничего вообще не изменилось, — сказал он спокойно.

— А кто они такие? — сгораля от любопытства.

— В основном гуманоиды. Но и людей хватает. В их галактиках человеческие миры тоже есть. Некоторые легионеры, ростом под три метра, хотя от нас они особо не отличаются. Многие телепаты, кто-то обладает телекинезом, в общем, даже короткое знакомство с этими парнями подсказывает, что шансов на победу у нас нет, — он улыбнулся.

— И что им от нас надо? — засыпал я вопросами друга.

— Чтобы мы жили по-человечески, это если вкратце. Они сейчас чистят соседей от их болячек в голове. Знаешь, на оккупантов они не очень-то похожи. Насколько я знаю, пострадали от них только некоторые, типа наших Тварей. Основное население довольно. Есть что-то в них привлекательное, — Торн опять улыбнулся.

Я рассказал Декеру о последней встрече с Посланником, о моих сомнениях и самостоятельном пути для нашей цивилизации. Торн слышал меня с ухмылкой на губах, изредка перебивая меня словами, типа «ну-ну».

— Как твои родители? — спросил я в конце рассказа.

— Нормально. Они неплохо устроились у конфедератов. Сейчас мой старик с Фисми работает. Пытаются навести порядок внутри правительства в изгнании, — в ответе его чувствовалась нескрываемая ирония.

— Торн, как думаешь, когда война начнется? — мне было не до смеха.

— Не думаю, что она вообще начнется. Нашей галактике нечего противопоставить Легиону. Да и те не хотят кровопролития. Если у наших командиров хватит мозгов понять, что от нас хотят, то легионеры даже входить к нам не будут. Но на это надеяться не приходится, пока есть такие юрисдикции, как Глотия, Темное Содружество, Прония, нам не избежать силовой корректировки. Даже Конфедерация не тянет на оценку «удовлетворительно», слишком велико социальное расслоение. А его вообще не должно быть, — Торн не прекращал надменно улыбаться.

— Что за улыбка? Что тебя так веселит? — не выдержал я.

— Лоран, я прилетел попрощаться, — шепотом сказал он, — я ухожу к легионерам, хочу стать одним из них.

Я сразу даже не понял, что сказал мой лучший друг. Когда до меня дошло, я не мог издать даже звук.

— Ты сума сошел?! — зашипел я на него.

— Вовсе нет. Я принимал это решение долго и, поверь, оно нелегко мне далось. Но другого способа исправить все я не вижу. Боюсь, наше общество настолько больное, что без операции не обойтись. Завтра я буду на переговорах и уже не вернусь обратно. Мне плевать, как обо мне сейчас подумают, но уверен, что завтра меня будут боготворить. Я очищу Глотию и всю нашу галактику не только от Тварей, но и от всего, что порождает неравенство, слезы, боль. Наш мир будет прекрасным, и наши дети не будут знать, что такое зло, — он говорил уверенно и в его словах была радость. Глаза лейтенанта горели одержимостью этой идеей. Я понимал, решение принято, и он не отступит.