Бремя власти - [21]

— Обычай и древний закон королевства гласит: если у эорлина королевства есть несколько детей, он должен поделить своё наследство и свои титулы между ними. Если у эорлина королевства есть дети разного пола, старший сын получает старший титул, прочие земли с их титулами распределяются между остальными детьми. Если у эорлина королевства есть только один ребёнок, этот ребёнок получает всё без остатка.

— Проблема заключается в том, — продолжил герцог после лёгкой заминки, — что в королевстве Корнваллис у королей всегда имелись дети мужского пола, и никогда женщина не претендовала на корону и не получала такого права по наследству. И этот час пришёл. Мужское право традиции против женского права первородства.

— Но Камбер Беркли, который, я так понимаю, может претендовать на корону, — граф Хантли удручённо покачал головой, — он же… он же…

— В точку, — Пемброк Ллевеллин тяжело опустился на кресло. — Камбер Беркли — сумасшедший. Он старший из детей Аэроннуэн, и он — сумасшедший. По дороге сюда я сделал изрядный крюк, чтобы ещё раз убедиться в этом собственными глазами. Моего племянника кормят с ложки, он ходит под себя, а на ночь его цепями приковывают к кровати. Он даже не почти мёртв, он уже мёртв. Рутвен, Рич, простите за прямоту.

— Постойте… — Фульк Гленгорм поднялся с места и встал рядом со своим отцом, — а как же… — он запнулся, набрал в грудь воздуха и выдохнул. — А как же Бремя Власти? У Роберта III есть Бремя?.. Ведь только обладатель Бремени может стать подлинным королём Корнваллиса! И только истинный король может взять его в свои руки!

Бланка придвинулась к своей подруге.

— Леа, а что такое Бремя Власти?

— Понятия не имею. — Алиенора пожала плечами. — Какой-то древний артефакт, что-то вроде скипетра, что ли. Я плохо слушала уроки Миртена. Он всегда на меня сердился.

Ллевеллин покачал головой.

— Неизвестно. Бремя Власти давно никто не видел. Роберт II уже давно передал его Эвану Когару. Роб знал, что у него не может быть детей. А потом Бремя пропало. Может быть, Эван взял его с собой за Стену и Бремя сгинуло вместе с ним? А может, и не взял. Если оно у Роберта III Даннидира… Тогда не знаю…

Молчание вновь повисло над столом.

— Рутвен! Рутвен Беркли! — Герцог хлопнул ладонью по столу. — Ты слышал всё сказанное? Тебе решать.

Граф Хартворд сидел, опершись об стол обеими руками и глядя в точку перед собой. Подняв голову, он медленно обвёл взглядом всех собравшихся.

— Война или мир, — глухо произнёс он. — Мир, когда все будут показывать пальцами в спину Рутвена Беркли, у которого безнаказанно отобрали наследство. Или война, когда все будут винить меня в начале кровопролития. Мир или война.

Он тяжело поднялся со скамьи.

— Мы должны решить всё до отъезда в Лонхенбург. Я должен решить. А сейчас, господа, самое время смыть с себя дорожную пыль. Через два часа я жду всех к вечерней трапезе, во время которой мы не будем говорить о делах.

— Дядя. Братья, — граф сделал небольшой поклон и вышел из залы.

— С ума сойти, — задумчиво прошептала Алиенора. — Бланка, ты слышала? Я — наследная принцесса.

Её подруга пожала плечами.

— Даже уж и не знаю, что сказать. Боюсь, ты только половину поняла. Может, всё же лучше быть графиней Хартворд? — Она потянула Алиенору за рукав. — Пошли. А то, не ровен час, заметят нас, когда все выходить будут, и получит тогда наша принцесса хорошую головомойку.

Переглянувшись, девушки одновременно хмыкнули и, стараясь не шуметь, выбрались в коридор.

Глава 5 ДВЕРЦА ОТКРЫВАЕТСЯ

Джош проснулся от негромкого шороха.

Весь остаток дня, после того, как мастер Гербер выгнал его с кухни, он просидел в своём потайном убежище, почёсывая голову и пытаясь найти хоть какую-то логику в последних событиях. Уже наступила ночь, когда в каморку наведался Гуго, принявшийся взахлёб рассказывать о празднике в замке.

— Господи, в жизни столько жратвы не видел. Павлины, лебеди жареные, откуда только их привезли! Вот, кстати, я принёс тебе пару кусков, но не лебедя, лебеди наперечёт, оленины с хлебом. И ещё вина. Настоящего вина из Бургин Маре, не какой-нибудь дешёвой бражки. А на балконе там музыканты играют, и как играют! Их, говорят, его высочество герцог Ллевеллин с собой привёз. Это тебе не дудки слушать в таверне у Фло.

Разложив перед собой еду, Джош принялся неторопливо жевать, слушая товарища вполуха и занятый больше собственными мыслями.

— Все стены в факелах да в канделябрах, светло, как днём! Эх, видел бы ты, как гости разодеты! Пояса в каменьях все, обручи золотые на головах. А леди Алиенора-то наша, графская дочка, до чего ж всё-таки красивая девка! Жозефина твоя рядом не стояла. Вся в фиолетовом с золотым шитьём, вырез такой — полгруди наружу, а подол — не поверишь! — сзади на три локтя волочится! Эх, глянуть бы на её ножки хоть разок.

Джош фыркнул.

— Ишь ты, размечтался. Ты что же, сам всё это видел?

— Ну да. — Гуго даже оскорбился. — Гербер меня там подрядил блюда выносить. Ну, в смысле, уносить пустые. А кушанья слуги в ливреях выносят, каждый из их светлостей, наверное, по десятку их с собой привёз. Ну ладно. — Гуго поднялся, отряхиваясь от соломы. — Идти мне надо. Там ещё на полночи празднество. Говорят, менестрель будет, песни будет петь. А народ во дворе тоже пьянствует-веселится, пиво рекой течёт, вся стража вдрызг. Если скоро закончится, тогда ещё к тебе загляну. И девчонок полно: Мари, Глэнис, Гвен — все там. Кстати, Жоззи твоя там с Дойлом джигу отплясывает.