Бремя страстей. Тайная жизнь наших душ - [33]

«Если дитя — владыка мира, то женщина — мать этого владыки, и смысл ее существования — в сыне, своей радостной надежде, творимой сыном». Стоит лишь написать в этом тексте «сын» с большой буквы, и получится совершенно христианский смысл.

Но пойдем дальше: «В женщине живет высшая форма человеческого сознания — сознание непригодности существующей вселенной, влюбленность в далекий образ совершенного существа — в сына, которого она уже носит в себе, зачатого совестью погибающего мира, виновного и кающегося».

Когда святой человек очищенным умом стоит на страже у входа в свое сердце, он может порой слышать Божии слова, обращенные к нему лично. Бог ищет таких людей Бог ищет одного, чтобы через него говорить со всеми, влиять на всех.

Эти слова рождены верой в эволюцию, в грядущее улучшение человека. В них—наивное признание того, что якобы каждое поколение людей ценно не само по себе, но лишь в качестве ступеньки для восхождения потомков или в качестве гумуса для будущих растений. Но согласитесь, в этих страстных строках есть нечто от прозорливости. Автор утверждает веру в тот самый момент, когда вера кажется отброшенной за ненадобностью. Саму лексику автор берет неосознанно у веры и Евангелия. Его сострадательный пафос, надо думать, родом оттуда же.

«Но что же такое женщина? Она есть живое, действенное воплощение осознания миром своего греха и преступности. Она есть его покаяние и жертва, его страдание и искупление». Итак, по Платонову, мир через женщину осознает свою греховность, в ней страдает за грехи и через нее получает искупление.

«Женщина—искупление безумия вселенной. Она— проснувшаяся совесть всего, что есть. И эта мука совести с судорожной страстью гонит и гонит все человечество вперед по пути к оправданию и искуплению.

Перед взором улыбающейся матери отступает и бежит зверь».

Женщины бывают разные, и Платонов знает это не хуже нас. Есть Иродиада и Иезавель, есть Крупская и Коллонтай, есть мадам Бовари и госпожа Каренина. Вряд ли о них думал Платонов, называя женщину «проснувшейся совестью» и прочими высокими словами. Существует огромное число женщин, которые не «искупают безумие вселенной», а увеличивают его. Есть вообще только одна Непорочная в женах и Благодатная, к Которой могут быть отнесены возвышенные прозрения и обобщения автора. Пафосные речи молодого автора ярко подтверждают мысль о том, что связь человечества с христианством может быть прочнее, чем кажется, и некоторых строк иначе не написать, как только будучи крещеным и помнящим из детства свет лампадки в углу перед образами.

Но лучше снова предоставить слово неверующему проповеднику: «Женщина тогда женщина, когда в ней живет вся совесть темного мира, его надежда стать совершенным, его смертная тоска.

Женщина тогда живет, когда желание муки и смерти в ней сильнее желания жизни, ибо только смертью дышит, движется и зеленеет земля. Нет ничего в мире выше женщины, кроме ее ребенка. Это она знает и сама. Ибо в конце концов женщина лишь готовит искупление вселенной. Свершит же это искупление ее дитя, рожденное совестью мира и кровью материнского сердца».

Говоря о ребенке, Платонов всюду говорит о «сыне», которого мне лично так и хочется написать с большой буквы. Хотя по части крови, боли, страхов и трудов вынашивание и рождение девочки ничем от вынашивания

и рождения мальчика не отличается, автор везде пишет о «матери и сыне» и нигде о «матери и дочери». Это не гендерная несправедливость. Это дань Слову Божьему и благодати, просочившейся в сердце. Там, в сердце, благодать может продолжать жить и действовать даже тогда, когда голова напичкана идеями, отказывающими благодати в праве на существование.

Когда совестливый человек взволнованно и горячо говорит о том, что его тревожит, слушать его нужно внимательно. Его слова способны вырваться далеко за пределы предполагаемого смысла и открыть нечто новое, нечто такое, с чем автор сам не согласился бы, но что, однако, утверждает против воли.

Литература, прочитанная под этим углом зрения, может преподнести много удивительных и неожиданных подарков.

5. Тяжелые гроздья гнева

Разгневайся, человек, сам на себя и исправься!

Святые отцы, например, Исаак Сирин или Петр Дамаскин, говорят, что в человеческой душе есть три силы: вожделения, раздражения и гнева. Значит, гнев — естественное движение души. Но всегда ли? Или есть гнев, который естественным никак не назвать?

Есть такой. Он тогда действует в грешнике, когда исполняется не его воля. И не хочет грешник смиряться с этим, оттого и ярится, кричит, сжимает кулаки, ругается. Гневается также на тех, кто, как ему кажется, виновен в неприятностях, или просто на тех, кто попался под руку. И душа выплескивает в это время огромное количество разрушительной энергии.

Сам по себе гнев — это сила души, которая присуща человеку естественным образом. Она присутствует в человеке органически, только нужно научиться ею пользоваться. У Иоанна Лествичника есть такая мысль: памятозлобствуя, памятозлобствуй на бесов, а гневаясь, гневайся на себя, то есть на плоть свою, до смертного исхода. Если на самого себя обидеться, то будет очевидная польза. Скажем, человек взял и обиделся на себя. За лень, например. И каждое утро в наказание себе встает в полседьмого и полчаса делает зарядку. Пусть наказывает себя теперь таким образом. Это будет прекрасный вид памятозлобия и очень хорошая обида. «А на тебе! А получи-ка! Вот не будешь есть по два пирожных, а по половине!» Так и говорит святой: разгневайся человек сам на себя и исправься.