Бремя страстей - [35]

С этой минуты ей будет все равно, что они делают. И все же когда Кэссиди открывала двери конюшни, больше всего на свете ей хоте­лось оказаться на месте Энджи, которую сей­час обнимал Бриг, хотелось самой целовать его и чувствовать тяжесть мужского тела, при­жимающего ее к земле. Потому что — не в пример Энджи — шестнадцатилетняя Кэссиди ясно сознавала, что влюблена в Брига Мак­кензи, и ненавидела себя за это.

Глава 5

Фелисити изогнулась и застегнула на спине лифчик. Бесполезно пытаться соблазнить Дер­рика, когда он в таком состоянии. Кажется, он уже забыл о ней. О да, конечно, он отвез ее в Портленд — якобы для того, чтобы сводить в кино, — снял комнату в паршивом мотеле и занялся с ней любовью, но по-настоящему витал где-то далеко отсюда. Все было совсем по-другому, чем когда-то, а он даже не созна­вал этого…

Разметав по подушке густые черные воло­сы, он лежал на кровати с сигаретой в зубах и смотрел теленовости. Ведущий занудным го­лосом сообщил о страшной волне жары, захва­тившей весь штат, о том, как долго она про­держится и как это скажется на урожае и поче­му в такую погоду не следует поливать га­зоны.

Кого это волнует?..

Фелисити встала с постели, подошла к окну и сквозь жалюзи выглянула на улицу. Напро­тив, у ресторана, судя по неоновой рекламе, предлагавшего «настоящую северокитайскую кухню», толпился народ. Веселые, оживленные мужчины и женщины скрывались за ярко ос­вещенной дверью. Они смеялись и болтали. Держались за руки. Влюблялись.

Сколько времени прошло с тех пор, когда Деррик в последний раз брал ее за руку? Или водил куда-нибудь? Она проглотила подсту­пившим к горлу комок. Плакать при нем не имело никакого смысла — это только разозлило бы Деррика, а нрав у него был покруче, чем у Фелисити. Она провела пальцем по ребрис­тым полоскам жалюзи и попыталась предста­вить себе жизнь без Деррика Бьюкенена. Эта мысль ужаснула ее, но хуже всего было то, что червячок страха уже давно сидел внутри нее и жил постоянно.

У Фелисити заныло сердце. Когда-то они с Дерриком были влюблены друг в друга. Он был готов на все ради того, чтобы быть с ней, но сейчас… Она взглянула на кровать. Вот он лежит с полузакрытыми глазами, в пальцах дымится забытая сигарета, пепел падает на простыню… Высокий, стройный, с мускулис­тым загорелым телом, первенец Рекса и Лук­реции Бьюкененов ростом и силой удался в от­ца, а красотой — в мать.

Он был тщеславен и прекрасно знал, что любая девчонка с радостью залезет в постель к сыну самого богатого человека Просперити. Она не стала исключением, хотя дочь окружного судьи, что ни говори! Но она спала с ним совсем не потому, что Деррик был богат. Фе­лисити отдалась ему на заднем сиденье его «ягуара», потому что была страстно влюблена в него. И это наваждение она не способна сбросить с себя.

Ему даже не пришлось приглашать ее куда-нибудь.

В тот раз она чувствовала нечто большее, чем легкое смущение, потому что раньше ни­кому не позволяла дотрагиваться до себя. Нес­колько сопливых мальчишек пыталось залезть своими потными лапами ей в лифчик, но она блюла строгость. Из-за Деррика.

Фелисити с одиннадцати лет знала, что лю­бит его, и однажды призналась Энджи, что мечтает когда-нибудь выйти за него замуж.

Тогда Энджи посмеялась над ней. Кто мог польститься на ее брата, шестнадцатилетнего прыщавого подростка с непропорционально длинными руками и ногами?

Но Фелисити уже тогда знала. И сберегла себя для него. Раньше они не раз заговаривали о свадьбе — конечно, по ее инициативе, — но в последнее время у Деррика, казалось, не хва­тало на это времени.

Сегодня вечером, когда еще не был вклю­чен телевизор и только негромко шуршал вентилятор под потолком, они занимались любовью. Но для того, чтобы склонить его к этому, Фелисити потребовались огромные усилия, а Деррик выглядел так, словно исполняет не­кую постылую и скучную обязанность.

Сначала Деррик не выказывал к ней ни малейшего интереса — мысли его витали где-то в другом месте, — но постепенно Фелисити раздразнила его, заставила забыть об остав­шихся в Просперити проблемах и откликнуть­ся на ее зов. Новый черный лифчик и подвязки были надеты не напрасно. Зато сейчас, когда Деррик лежал, уставившись в экран телевизора, и по лицу его пробегали голубые блики, она могла ходить перед ним хоть совершенно го­лой — он и ухом не повел бы.

Она предприняла еще одну попытку вновь разжечь его. Медленно, кошачьей, возбуждаю­щей походкой она подошла к кровати, легла поверх смятого одеяла и всем телом прижа­лась к его ногам. Грудь, которую еще совсем недавно так любил ласкать Деррик, почти вы­валилась из тугих, низко срезанных чашечек бюстгальтера. Она нервно облизала губы.

— Может, выйдем куда-нибудь? — провор­ковала Фелисити глуховатым, возбуждающим голосом. Ее теплое дыхание касалось его жи­вота.

Деррик коротко глянул на нее.

— Позже.

— А почему не сейчас? — Она поцеловала его в пупок, но под шортами не появилось и намека на эрекцию.

— Хочу досмотреть новости.

— О'кей? — Не скрывая раздражения, он с силой загасил си­гарету.

— Досмотришь завтра. А сейчас мы могли бы повеселиться…— Она провела языком по его груди и, пытаясь расшевелить, легонько куснула за сосок, прятавшийся в кудрявых тем­ных волосках.