Бремя секретов - [9]

— Ну и логика! — воскликнула я.

— Да, ну и логика. Все сошли с ума.

— Но будь осторожен! Ты тоже сойдешь с ума, если станешь бороться против сумасшедших.

Юкио улыбнулся.

— Ты поступил храбро, остановив того рабочего, — сказала я. — Я горжусь тобой, Юкио. Ненавижу насилие. Но кто же украл?

— Не знаю. Дело не в этом. Твой отец прав! Это ограниченность мышления.

Юкио мягко прижал меня к своей груди и уткнулся подбородком мне в макушку. Я слушала, как бьется его сердце. В то мгновение я готова была забыть обо всем, что происходило вокруг нас, — о войне, о работе на заводе, об одиночестве. Я думала только о нас с Юкио.

Юкио сказал:

— Как бы мне хотелось жить с тобой на острове, о котором никто бы не знал!

Вместо ответа я с силой сжала его ладони. Мы долго молчали, а потом я встала и посмотрела на Юкио. У него на глазах блестели слезы. Он поцеловал меня, едва коснувшись моих губ. Я чувствовала жар во всем теле».

* * *

«Однажды в бамбуковом лесу Юкио сказал мне, уверяя, что прежде он о подобных вещах никому не говорил:

— Меня усыновили, когда мне было четыре года. До этого мама любила другого человека, но им не удалось пожениться. Его родители были против. Мама выросла сиротой и нигде не училась. И жила бедно. Родители того человека думали, что ей нужны лишь деньги. Она родила меня, так и не выйдя замуж. Отец отказался признать меня своим сыном. Среди соседских детей я получил прозвище тетенашиго. Помню, как отец играл со мной, когда я был маленьким. Он всегда приходил к нам поздно вечером, на закате, но не оставался на ночь. В те дни, когда он бывал у нас, мама готовила к ужину что-нибудь вкусное. Однако показывался он редко. Мы с мамой подолгу сидели перед накрытым столом и ждали — все впустую. Мама расстраивалась, плакала. Он никогда не гулял с нами. Перед заходом солнца мама водила меня в парк, отец тоже приходил туда со своей дочкой. Она звала его „папа“. Каждый раз мама отлучалась по каким-то делам и обещала вернуться через час. Я играл с той девочкой, а ее отец сидел рядом. Я не понимал, что происходит, и обращался к нему „Одзисан“. Кажется, он был женат на другой женщине. Мне исполнилось четыре года, когда мама вышла замуж за человека, который стал моим новым отцом. Его родители тоже противились браку, и тогда он увез нас с мамой в Нагасаки. Все думают, что мой настоящий отец исчез — по крайней мере, так сказала мама. Но на самом деле он, скорее всего, живет в Токио с женой и дочкой.

В бамбуковом лесу мы с Юкио гуляли, держась за руки. Ни в одном другом месте мы не могли себе этого позволить.

Он спросил меня:

— Если мы с тобой когда-нибудь захотим пожениться, твои родители не станут возражать?

Я ответила:

— Папа будет только счастлив, потому что ты умный. А тех, кто способен думать, он ценит выше всего. К тому же ты ему нравишься. Что скажет мама, я не знаю. Для нее главное — хорошая репутация семьи. А ведь твой папа такой добрый и смелый! Из-за вас он расстался со своими родителями. Мне не нравится тот человек, который бросил вас потому, что так требовали его родственники. Должно быть, твоя мама много выстрадала и ей приходилось трудно одной. А как бы поступил ты, если бы моя мама запретила нам пожениться?

— Увез бы тебя далеко отсюда!

Мы оба улыбнулись».

* * *

«На заводе я разговаривала только с девочкой, сидевшей возле меня. Ее звали Тамако, она тоже здесь работала. Ученики из школы презирали меня за то, что я с ней дружила, ведь никто, кроме меня, к ней не подходил. Сначала я недоумевала — почему. Тамако ничем не отличалась от остальных. А несколько месяцев спустя она мне сказала: „Мой брат попал в плен на Сайпане, и американцы его убили. Говорят, сдаться в плен — это позор. Но для солдата нет ничего хуже, чем быть убитым в плену. Теперь папа не знает, как искупить свою вину перед императором. От горя он сам не свой. Все считают, что мой брат должен был покончить с собой, а не сдаваться в плен. Но я всегда любила брата и буду любить его по-прежнему. Мама тоже не находит себе места“.

Однажды в перерыв я стояла в тени под деревом. Тамако подошла ко мне и сказала:

— Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Она достала белый полотняный мешочек, который был спрятан у нее под летней блузкой. Я с любопытством на него посмотрела. В мешочке лежали две свернутые бумажки.

— Что это? — спросила я.

Тамако развернула одну бумажку: там были кристаллики белого порошка.

— Сахар? — снова спросила я.

В то время сахар достать было трудно, и стоил он дорого. Тамако покачала головой.

— Нет, это цианистый калий, — ответила она.

— Цианистый калий? — изумилась я. — Да это же яд! Зачем тебе такая опасная вещь?

Тамако шепотом объяснила:

— Это смертельный яд. Если американцы захватят меня в плен, я смогу покончить с собой. Я поделюсь с тобой, ведь мы подруги.

Она протянула мне второй конвертик. Но я не захотела его брать:

— Нет! Не буду кончать с собой, что бы ни произошло.

Тамако, разочарованная, положила яд обратно в мешочек.

Отец говорил мне, что все дело в недостатке информации. Людей держат в неведении. Он не верил в возможность колонизации Японией азиатских стран, у военных совсем другой менталитет. „Это нелепо“, — говорил он. И я ему верила».