Бремя секретов - [74]

В тот вечер, прежде чем уйти, господин Хорибе пообещал найти квартиру, где мы могли бы встречаться тайком.

* * *

Спустя несколько недель господин Хорибе передал мне в конторе записку с адресом квартиры, которую ему удалось отыскать. После работы я сразу пошла туда. Дом стоял в конце улицы. Наш подъезд находился сбоку от центрального, которым пользовались все жильцы, и, кроме того, его закрывало дерево. Я была довольна и через месяц переехала.

В «нашей» квартире господин Хорибе стал бывать чаще. Теперь он не уходил так рано и даже ужинал со мной. Я была счастлива. Он говорил, что его жена много путешествует. Не изменилось лишь одно: он никогда не оставался у меня на ночь и никуда меня не приглашал.

Потом у меня не начались месячные. Я растерялась. Мне было неловко признаться в этом господину Хорибе. На третий месяц стало ясно, что я беременна. Он смутился: «Неужели все произошло в тот единственный раз, когда я не сдержался? Невероятно!» Я плакала, не зная, что делать. Он сказал, что ребенка я могу сохранить, но он не признает себя его законным отцом. Я не понимала, что означают слова «законный отец». Он объяснил, что его имя не будет значиться ни в моем, ни в его косеки как имя отца ребенка. «Понимаешь? — спросил он. — В нашей ситуации иначе не получится». И потребовал, чтобы я уволилась из фармацевтической компании без всяких объяснений.

Так я и поступила. Начальник в ярости сказал: «Вот почему мне с самого начала не хотелось принимать на работу сироту!» На следующее утро ко мне домой пришел священник из церковного приюта. Когда я призналась, что беременна, он был изумлен и спросил, кто отец ребенка. Я не ответила. «Кто бы ни был отцом, — сказал священник, — ребенок должен появиться на свет. Посоветуйся с госпожой Танакой, она найдет акушерку». Госпожа Танака помогала ему заботиться о детях и тогда была уже в возрасте. Священник ушел, напомнив мне, что в церковь я могу вернуться в любое время.

Настал новый год, а в марте я родила Юкио. Тремя месяцами позже у госпожи Хорибе родилась дочь Юкико. Оба имени выбрал отец. Моего сына записали под фамилией Канадзава — так хотел господин Хорибе.

Он продолжал приходить «к нам» домой, навещая Юкио, который вскоре стал звать своего отца Одзисаном.

* * *

Когда Юкио исполнилось три года, мы переехали в маленький дом, который снял для нас его отец. Он хотел, чтобы его дети играли вместе. Он водил их в парк, расположенный между его домом и нашим. Но я никогда не гуляла с ними: господин Хорибе опасался, что меня заметят его соседи.

Кажется, дети подружились. «Мама, — говорил Юкио, — мне с ней очень нравится. Она добрая». Он не знал, как звали его подругу, ведь ни господин Хорибе, ни я никогда не произносили ее имени вслух. Мне не случалось разговаривать с Юкико, но, похоже, она была умной девочкой. Учила Юкио новым словам. У нее были очень ясные глаза.

Наша жизнь текла спокойно. Но я была в отчаянии. Я чувствовала, будто оторвана от всего остального мира. Господин Хорибе иногда приходил к нам с Юкио ужинать. Однако он не хотел показываться с нами на людях. Видя мои слезы, он говорил: «Что тебе нужно еще? У тебя есть дом, и ты не голодаешь. Юкио я уделяю больше внимания, чем иные отцы своим детям». Кроме Юкико, у Юкио не было друзей. Соседи запрещали своим детям играть с ним и злословили на мой счет: «Интересно, она любовница или проститутка?»

Юкио шел четвертый год, когда я решила пойти в церковь. Увидев нас, священник обрадовался. Я спросила, не могу ли поработать в приюте — готовить и шить детям одежду. Он сразу согласился. Пока я была занята на кухне или в саду, Юкио играл со своими ровесниками.

Вскоре я познакомилась в церкви с человеком, которого звали господин Такагаши. После работы он приходил помогать священнику. С удивлением я узнала, что он был фармацевтом из той же компании, что и господин Хорибе. Более того, со студенческих времен они были приятелями и коллегами. Когда господин Такагаши, ничего обо мне не зная, сделал мне предложение, я была удивлена. Он даже признался, что не может иметь детей. Священник говорил: «Соглашайся. Это благородный человек. Он принесет вам с Юкио счастье. Я уверен!»

А господин Хорибе сказал: «Значит, он хочет на тебе жениться? Пустые мечты. Я хорошо знаком с его родителями. К тому же он наследник старинного рода. Он слишком наивен». Но у господина Такагаши были серьезные намерения. После долгих раздумий я решила выйти за него замуж — прежде всего ради Юкио. Его богатые родители противились нашему браку, и господин Такагаши ушел из дома, устроившись на работу в филиал фармацевтической компании, который находился в Нагасаки. С нами он решил начать жизнь заново. Он не расспрашивал меня о прошлом и сразу после свадьбы усыновил Юкио. Господин Хорибе был недоволен. «Усыновленный или нет, — сердился он, — Юкио останется моим ребенком. Я всегда буду рядом, если ему понадобится помощь».

* * *

В начале лета 1933 года мы с мужем и Юкио переехали в Нагасаки. Именно тогда Япония вышла из Лиги Наций.

Мы жили в небольшом поселке в долине Урагами. Снимали половину дома. На второй половине — хозяева, пожилая пара. Надо сказать, сначала это был один дом. Владельцы разделили его, чтобы сдавать. Обе половины зеркально симметричны. Дом стоял на самой окраине поселка.