Бремя раздора - [16]

Кажется, дядю нынешнего правителя рода Вайткроу, Ктума, когда тот в юности прибыл на свадьбу Дарона Флейма, настолько впечатлили привычные Флеймам яства, что он не смог сдержать в себе завтрака, а после поспешно отправился на прогулку и более на пир не возвращался.

Сам Зейир в походе скучал по вкусной еде и сервировке, но даже он, привыкший есть от пуза и когда пожелает, понимал – одного поросенка им с братом бы вполне хватило. На столе Дарона же традиционное угощение почти терялось на общем фоне.

Зато не терялся сам правитель – его живот за последний год увеличился в размерах. Брат утверждал, что виной этому – нервное напряжение от обвинений в похищении Рорри Дримленса, отвратительный поступок Хагсона Глейгрима и подготовка к войне. Каждый прибавленный им фунт он оправдывал чем угодно, не желая смотреть правде в глаза.

Лекари уже давно переживали за здоровье правителя и пытались втолковать ему, что он не молодеет. Зейир слышал, когда бывал в Файрфорте, как бедные ученые мужи втолковывали лорду Дарону Флейму, что необходимо есть, а от чего отказаться, и видел, как казначеи тогда совали в лицо свои папирусы с расчетами. А уж что отвечал им старший брат, было слышно еще и в городе.

– Зейир! Брат, я рад, что ты наконец-то пришел! Ты пропустил завтрак. Составишь мне компанию? Лилан в Храме, Верд… Ох, мой сын пропал, Зейир, надеюсь, он скоро вернется! Фейлн и Марла покинули меня. Ох, я не люблю обедать один.

– Я не голоден.

– Но ты не спустился к завтраку! И теперь снова отказываешься от еды. Ты… ты заболел? – Дарон отодвинул блюдо с фруктами, которое было украшено торчащими во все стороны пучками сладких стеблей, чтобы лучше разглядеть брата. – Зейир, если ты болен, я призову всех лекарей, Гроссмейстер напишет в Цитадель и мы все исправим!

– Со мной все в порядке. Я не голоден, и только.

– Ты пугаешь меня. Может, хоть вина выпьешь? Поговорим с тобой, как в старые времена. Расскажешь мне про осаду.

– Дарон, давай поговорим начистоту. Чего ради ты позвал меня? Битва выиграна, но лишь одна из многих, и я должен быть там. Там, у границ, мое место, а не за стенами Файрфорта. И ты знаешь, что я хотел заполучить себе проклятого ублюдка Глейгрима и поквитаться с ним! – Зейир вскочил на ноги. Он злился и не мог справиться с эмоциями, да и не хотел. – А ты забрал его у меня!

– Успокойся, брат, и присядь…

– Ты не дал мне отомстить за мою дочь! Ты ведь знаешь, что она больна! Из-за него, Дарон. Из-за этого человека до твоей племянницы добрались длани Бога мучений. Он наслал на нее порчу, и она, моя бедная девочка, не смогла воспротивиться этому! Ты представляешь, что ей пришлось пережить?

Зейир не хотел садиться за стол к брату и тем более разделять с ним трапезу.

Дариа страдала, лекари делали для нее все, что могли, и самым правильным выходом была бы случайная смерть. Брату правителя предлагали такой вариант, как и предлагали отправить дочь на Остров, но он не хотел. Пока Дариа рядом, пока она жива и служит для всех вечным напоминанием, любой его поступок будет оправдан.

Пламя в камине взмыло вверх, и в зале стало жарче.

– Ты переживаешь за дочь и потому желаешь морить себя голодом?

– Да пусть под землю сгинет вся твоя еда и ты вместе с ней!

Брат правителя с яростью схватился за оранжевую скатерть и дернул ее на себя. Графины, тарелки, бокалы, вилки и ложки, изысканные блюда, над которыми повара корпели не один час, – все посыпалось на пол. Жир разливался по серым плитам, в него падали орехи и фрукты, со стола падали вкуснейшие яства, в том числе и поросенок, к которому не успели и притронуться. На мгновение Зейиру стало хорошо.

– Ты что творишь?!

Правитель нелепо соскочил со своего стула – его живот запрыгал рядом с ним. Лицо Дарона покраснело, как и всегда, когда он злился. Он махал руками и тряс располневшими щеками и складками на шее, подобно разъяренному индюку.

– Хочу, чтобы ты перестал жрать и начал думать как мой брат и как правитель Династии!

Пожалуй, сложно было придумать, в какой момент времени они, злые и раскрасневшиеся, сверлящие друг друга маленькими светлыми глазами, в растрепанных одеждах и с прилипшими к потному лбу волосами, выглядели бы еще более похожими.

– Ты растерял по пути весь разум? Я тоже переживаю за Дарию, я люблю твою дочь. И ее, и Эльсу, и Ласса – они и моя кровь тоже! И ты, брат, – моя кровь. Но даже если ты разнесешь весь Файрфорт, я не позволю тебе устроить расправы над лордом Хагсоном Глейгримом!

– Ты… Ты! Ты – всего лишь жалкая пародия на правителя. Ты способен только набивать желудок! Ты не представляешь, что значит любить, не знаешь, что такое смотреть на страдания детей. – Зейир стиснул кулаки. Он говорил столь убедительно, что начинал сам себе верить. Вообще же неспособность отомстить волновала его куда больше, чем здоровье дочери и ее душевные переживания.

– Заткнись! Сейчас же замолчи! Я прощу тебя за эти слова, но только потому, что ты мой брат.

– На что мне сдалось твое прощение?! Я прав, и ты знаешь это.

– Зейир, брат. – Дарон научился сдерживаться и быстро приходить к равновесию в душе. – Я понимаю, что ты желаешь мести. Но послушай меня, прошу. Мой старший сын, мой наследник Верд пропал. Я подозреваю, что его могли пленить или, еще хуже, убить.