Бремя одежд - [18]

– А, эти, – шея Дональда вытянулась из воротника, и улыбка пропала с лица. – Да, я знаю Макинтайров. Отъявленные фанатики.

– Ты был у них?

– Да, вскоре после того, как я прибыл в эти края, – он помолчал, и, когда заговорил снова, его голос приобрел какой-то резкий, скрежещущий оттенок. – Невежественные фанатичные шотландцы – к этому определению мало что можно добавить.

– Но этот молодой человек показался мне очень милым, – неуверенно заметила Грейс.

– О да, пожалуй, чисто внешне – что-то отцовское в нем ведь должно быть. Впрочем, я считаю, что он вообще малый ничего: мистер Тул заинтересовался этим Эндрю, когда он был еще подростком, а уж он-то разбирается в людях. Хотел даже послать его в сельскохозяйственный колледж, да отец воспротивился. Понять его, конечно, можно – это же их единственный источник дохода.

– А отец действительно болен?

– Ну, не настолько. Если бы захотел, мог бы и подлечиться. Доктор Купер такого же мнения.

– Жаль… я имею в виду, жаль, что этот парень не смог поехать учиться.

– Да, конечно. Мистер Тул не сумел помочь ему, зато его дочь из кожи лезет вон, – Дональд поджал губы, а Грейс в восторге воскликнула:

– Ты хочешь сказать, что Аделаида… что она…

– Да. По уши влюблена, по-моему, и ее отец этому не препятствует. Поскольку этот парень ему нравится, весьма возможно, что Эндрю Макинтайр скоро будет очень крепко стоять на своих больших ногах.

– О, я надеюсь, что так и будет. Аделаида – хорошая девушка… Она такая жизнерадостная.

– Говорят, она вспыльчивая.

– А что в этом плохого, мистер Дональд Рауз? – Грейс видела, что муж уже оправился от раздражения, вызванного срезанными цветами.

– Все.

– Ты серьезно? – она склонила голову набок.

– Да, серьезно, миссис Рауз. Я считаю, что вспыльчивая женщина – явление ужасное. Только подумай, к чему ведет раздражительность, чрезмерное проявление чувств в любом человеке, но в женщине… женщина с таким характером…

– О, Дональд, – перебила его Грейс, – я должна проследить за тем, как накрывают на стол, да еще цветы. Но ты можешь проводить меня, дорогой, расскажешь по пути все, что ты знаешь о женщинах с плохими характерами, – она схватила его за руку, повернула и попыталась увлечь за собой, но Дональд потянул ее назад.

– Ты не воспринимаешь меня всерьез.

– Нет, Дональд, дорогой, воспринимаю.

– Я подозреваю, что ты смеешься надо мной.

– Я никогда бы не осмелилась, сэр, – ее лицо было серьезным, но глаза блестели, и она едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Грейс была счастлива. Она любила Дональда во время этих шутливых перепалок. Она забывала о тех ночах, она обожала мужа.

– Не смейся надо мной, я сейчас очень нервничаю. Скоро мне придется есть в присутствии твоей тети.

Грейс запрокинула голову и расхохоталась.

– «Есть в присутствии твоей тети…» О, это так забавно звучит… Это дом моей тети…

И снова зазвенел ее смех. В это время раздался звонок у входной двери. Дональд сделал быстрый жест, чтобы утихомирить жену, потом энергично махнув рукой, зашипел:

– Мисс Шокросс. Видишь, из-за тебя я чуть не забыл про нее. Пойдем сюда, – он торопливо провел ее через комнату, вывел через французское окно на террасу, а оттуда через такое же окно – в гостиную. Поспешно закрыв за собой створки, он помахал ей пальцем.

– Я хотел объяснить тебе все до ее прихода. Она пришла насчет музыки.

– Музыки?

– Да. Видишь ли, я не знал, что она всегда играет для детей – не только на прошлое Рождество, и когда…

– Но мы же договорились, что аккомпанировать буду я. Я подобрала музыку…

– Да, да, я понимаю, дорогая, и играет она ужасно, мы все это видим, но если отобрать у нее эту маленькую обязанность, она будет чрезвычайно огорчена. Я давно заметил, что она чем-то озабочена, и когда она подошла ко мне сегодня утром, я понял… ну, что все это™ из-за музыки. Я сказал ей, что ты, конечно, была не в курсе, и если она зайдет в обед, то ты дашь ей ноты – она готова играть то, что выбрала ты… о, дорогая, ну не расстраивайся же так.

– Но, Дональд, я тоже хотела играть для детей. Я с нетерпением ждала этого Рождества.

Ею сразу овладела какая-то апатия. Именно Дональд и предложил ей аккомпанировать детям в Рождественском концерте и пьесе – это должно было стать первым значительным вкладом жены викария в жизнь местной общины, и Грейс немало думала о предстоящих праздниках. Детей в этой разбросанной деревне было не более полутора десятков, подготовленная ими пьеса не представляла никакой художественной ценности, но это ни в коей мере не обескуражило Грейс – наоборот, она восприняла все как вызов и решила, что и концерт, и пьеса будут лучшим из того, что когда-либо видели и слышали местные жители. Она решила доказать всем: несмотря на то, что она слишком молода для жены священника, она способная, очень способная.

Дональд похлопывал ее по щеке и тихо говорил:

– Я считаю, что твой талант стоит продемонстрировать более широко… например, дать настоящий вечерний концерт – уж там ты покажешь все свои способности. Что скажешь?

В этот момент Грейс была слишком расстроена, чтобы скрывать свои чувства, и единственным ответом на вопрос Дональда были ее поднятые брови. – О, дорогая, пойдем, – с легким раздражением проговорил он. – Подумаешь, играть для детей. Лучше дебют на настоящем концерте. Одна из дочерей адвоката Фарли играет на виолончели, а Бленкинсоп неплохо играет на скрипке, хотя в это трудно поверить.