Бременский Адам и др. Славянские хроники - [191]

11. ОБ ЕПИСКОПЕ ЛЮБЕКСКОМ

Между тем они доставляли также немалое беспокойство господину Дитриху, епископу Любека, и постоянно тревожили приорство в Цевене. Дело в том, что Гартвиг, архиепископ Бременский, который был тогда изгнан бременцами и стоял на стороне герцога, злоумышлял против епископа. Ибо этот епископ был очень дорог бременцам за его верность империи. К тому же он был родом из Бремена и имел в этом городе братьев и множество родственников; да и сам архиепископ был в родстве с ним³⁷. Однако архиепископ, забыв о родстве, не пожалел его, но решил низложить в соответствии с каноническим правом; однако сделать это ему не удалось. Так, находясь в Люнебурге, он неоднократно письменно вызывал его на слушание. Когда же тот не отважился покинуть пределы своей епархии и пройти через вражеские земли, то архиепископ вызвал его в последний раз, что, впрочем, противоречило порядку судопроизводства, ибо тот, будучи вызван ранее, получил от Гартвига отсрочку до определённого дня, а вызов архиепископа был сделан до истечения указанного срока. И вот, когда Дитрих так и не явился, архиепископ на переговорах в Миндене, которые проходили между ним и бременцами, в бешенстве отлучил его от церкви. Бременцы заявили, что этот приговор не имеет ни силы, ни значения, ибо, во-первых, епископ не заслужил указанного отлучения, а во-вторых, Гартвиг пришёл сюда не для того, чтобы судить, а для того, чтобы самому выслушать решение относительно своей жалобы. Позднее, благодаря господину кардиналу Цинтию³⁸, который был направлен в Данию и на обратном пути оттуда прибыл в Бремен, этот приговор был отменён. После этого герцог Генрих Младший, сын герцога Генриха, вступил с войском в Штаденское графство. В его свите находился архиепископ. Придя к этому городу, он надеялся, - уж не знаю, на каком основании, - что его туда впустят. Когда же штаденцы его не приняли, он сначала приказал разорить Хорст³⁹, - поместье епископа, расположенное рядом с городом, - а затем, придя в Цевен, велел властью архиепископа унести оттуда всё движимое имущество, а также скот, который местные жители согнали туда словно в надёжное убежище, так что служанкам Христовым, которые жили там и день и ночь, пели своему небесному жениху хвалебные песни, пришлось потом долгое время страдать от голода. В другое время, когда крепостью ещё владел Конрад фон Роде, бременцы сделали на графство грабительский набег и среди прочих бесчинств ограбили людей епископа. Тот в это время как раз служил мессу. Когда же ему сообщили, что его людей ограбили бременцы, то грабители вместе с добычей были уже далеко. Что было делать мужу Божьему, куда податься? Он этого не знал. Ибо, кроме забот о внешнем, ему приходилось также ежедневно заботиться обо всех угнетённых и в первую очередь о своих собственных людях, согласно сказанному: «Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?»⁴⁰. Поэтому, сняв рясу, он вышел из церкви и отправился в путь вслед за разбойниками. Спешно пройдя почти целую милю, он их настиг, отнял добычу и возвратился назад не раньше, чем вернул своим людям их добро. Ибо разбойники испугались его прихода, зная, что согрешили; видя сострадание и упорное великодушие этого мужа, питая уважение к его покрытым дорожной пылью сединам, они с ужасом взирали на его святые руки, уводившие за рога быков, и не оказали ему никакого сопротивления, настолько устрашило их величие этого епископа. Этот муж настолько был полон милосердия и доступен порывам сострадания, что любовь к ближнему не дала ему даже сесть на коня, заставив пешком преследовать похитителей. Он был также деятелен в посредничестве и улаживании споров и настолько скромен, что иногда в полном епископском облачении бросался в ноги тем, которые не желали мириться. Он считал, что лучше давать, нежели принимать⁴¹. Поэтому при освящении церквей он старался скорее сам возмещать все расходы, чем к своей выгоде обременять поборами других. При возведении в сан клириков он испытывал тем большую радость, чем больше посвящённых лиц видел в своём доме. Дома он был гостеприимнейший хозяин, а вне его - почтительнейший гость. Он ревностно заботился о бедных и часто угощал их за собственным столом. Короче говоря, у него не было недостатка ни в одной добродетели, так что мы с полным правом можем сказать о нём:

«Он был благочестивым, мудрым, смиренным, скромным,

Воздержанным, целомудренным и кротким,

Пока жизнь теплилась в его теле».

Ибо вышеназванные напасти он побеждал с таким терпением, что никто и никогда не видел его в гневе, не слышал, чтобы он ругался или воздавал злом за зло, но, возлагая свои заботы на Господа⁴², он говорил вместе с апостолом: «Если Бог за нас, то кто против нас?»⁴³. Но довольно об этом.

12. О СДАЧЕ ГОРОДА ЛЮБЕКА

Поскольку мы сильно отклонились от темы, давайте вновь вернёмся к осаде города. Наши горожане, страдая тем временем от долгой осады, услышали о перемене, которая произошла в Штаде. Сильно обеспокоенные всем этим они начали думать о сдаче города, но разошлись во мнениях. Так, одни говорили: «Давайте передадим город королю Дании, чтобы обрести его милость! Он защитит нас от любого врага и, кроме того, разрешит нам торговать в его стране. Кто сможет нас потревожить, если у нас будет такой покровитель?». Но другие говорили: «Вы не правы! Ведь наш город находится под властью Римской империи, так что если мы отпадём от неё, то будем наказаны господином императором и станем всем ненавистны. Но, если вам угодно, давайте передадим город маркграфу Отто, чтобы он принял его от имени императора. Таким образом мы освободимся от тирании этого графа, и он не будем нами править». Адольф же, узнав об этом, ещё больше утеснил город. Устрашённые этим горожане наконец сдали ему город, но при условии, что люди герцога уйдут невредимыми. Когда город был взят, Адольф отправился к императору, и тот великодушно уступил ему за его труды все доходы с этого города. А графа Бернгарда он неоднократно отмечал своими подарками.