Бременский Адам и др. Славянские хроники - [151]

; тот очень обрадовался его приходу и особенно тому, что герцог вернулся в добром здравии. Проведя в пути целый год, герцог наконец вернулся в Брауншвейг, и возрадовались его приходу все его друзья. Герцог обогатил дом Божий мощами святых, которые он привёз с собой и облачил их в золото, серебро и драгоценные камни; среди них было также множество дланей апостолов. Из превосходных покровов он сделал ради украшения богослужения множество риз и далматиков и украсил церкви. Этот князь был чрезвычайно предан в украшении дома Божьего, как то видно по церкви св. Блазия в Брауншвейге, которую он, впрочем, так и не окончил, как хотел, из-за постигших его неудач, к которым мы вопреки воле должны будем перейти.

13. ОБ ИЗБРАНИИ ГОСПОДИНА АББАТА ГЕНРИХА НА ПРЕСТОЛ ЛЮБЕКСКОЙ ЦЕРКВИ

После того как герцог расположился в замке Люнебург, к нему пришли любекские каноники с просьбой дать их Божьему дому подходящего управителя. Они заявили, что все разом высказались за кандидатуру господина Генриха⁸⁰, аббата из Брауншвейга, и умоляли герцога поставить его во главе их церкви, если только их просьба и это назначение не противоречат его намерениям. А тот отвечал им: «Признаю, что это - весьма подходящая кандидатура. Ибо Генрих - мудрый и благочестивый муж, прекрасно умеющий сеять слово Божье. Однако именно потому, что мы знаем о верности этого мужа и о его достойном образе жизни, мы и не можем без большого сожаления отпускать его из нашего дома в Брауншвейге. Тем не менее, чтобы не казалось, будто мы противимся столь полезному делу и легкомысленно отвергаем вашу справедливую и разумную просьбу, пусть исполнится воля Божья и ваше желание! С честью отведите этого достопочтенного мужа к престолу Любекской церкви и окажите ему всяческое уважение и почтение». Итак, в Брауншвейг прибыли декан Отто и страж Арнольд; вместе с приором Генрихом⁸¹, нотарием герцога, они вошли в кафедральный собор и в присутствии аббата Сигебодо из Риддагсхаузена, а также приоров Готфрида и Ансельма⁸² вручили упомянутой церкви письма следующего содержания: «Братья церкви Божьей, что расположена в Любеке, шлют священному капитулу собора св. Эгидия в Брауншвейге привет и желают милости во Христе!». Когда братья смиренно поклонились в ответ на слова приветствия, они продолжили: «Пусть знает ваша милость, что поскольку наша мать, а именно святая Любекская церковь, лишилась своего отца, и мы не можем долго жить без пастыря, нашей прямой обязанностью является позаботиться о том, чтобы иметь в доме Божьем мудрого и верного управителя. Поэтому мы приносим Богу величайшую благодарность за то, что наконец-то нашли того, кто нам угоден, а именно господина Генриха, вашего аббата, мудрого и благочестивого мужа, которого мы решили поставить во главе нас не только благодаря каноническому выбору, но и властью нашего правителя, господина герцога, который назначил его нашим господином и духовным отцом. Поэтому мы просим вас быть с нами одного мнения, согласиться с Божьей волей и вместе с нами самым преданным образом возвести его в этот сан».

Поскольку братья, с одной стороны, были очень рады такому возвышению своего отца, но с другой - огорчены скорым уходом столь благочестивого пастыря, то избранник ответил следующее: «Должность, к которой вы меня призываете, о братья мои и господа, чрезвычайно трудна и ответственна, и по моему мнению превышает мои силы. Но поскольку, очевидно, нет более достойного кандидата, то, если более никто не будет призван Богом, как Аарон, я признаю, что именно меня призывает к этой должности воля Божья, ибо вся власть - от Бога. И, поскольку тот, кто противится власти, выступает против самой воли Божьей, я повинуюсь, правда, более по необходимости, нежели по желанию». Итак, выступив вместе с ними из собора св. Эгидия, во главе которого он стоял десять лет и который обогатил множеством вещей, - в том числе, вернувшись из паломничества, украсил 12 покровами, - Генрих прибыл к герцогу в Люнебург. Получив от него епископскую инвеституру, он был с честью отведён в Любек и с величайшим благоговением принят духовенством и всем народом. Затем на рождество св. Иоанна Крестителя он в присутствии герцога был посвящён в сан епископами Вало Гавельбергским⁸³, Эвермодом Ратцебургским и Берно Шверинским. В тексте Евангелия, что держали у него на плечах, в заглавии первой страницы было найдено: «Я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям»⁸⁴, а в заглавии второй: «Он был муж праведный и благочестивый, чающий утешения Израилева»⁸⁵, что можно понимать, как откровение свыше по поводу его будущего образа жизни. Наконец, он был отмечен Господом многими талантами, но особенно блистал книжной мудростью и красноречием. И, хотя большинство, переменяясь в своих мыслях, пользуются ими скорее ради гордыни, нежели ради созидания, он оставался в том же смирении и всегда был предан Богу и его Преславной матери в постах, бдениях, воздержании, в молитвах и раздаче милостыни, так что мы можем сказать о нём: «Муж праведный и богобоязненный», и прочее. В проповеди же слова Божьего он отличался столь исключительным даром, что не было такого каменного сердца, которое он не подвигнул бы к раскаянию и слезам своими прочувствованными речами. Ибо всю глубину писания он излагал столь ясными словами, что, извлекая из глубины души их скрытый смысл, он насыщал всех сладчайшим хлебом слова Божьего, так что его сладкое учение доставляло немалую радость всему народу.