Бред сивой кобылы - [6]

— Так же решил и я, — сказал Хемминг. А когда поезд стал притормаживать, добавил: — Вот и наша платформа. А тот джентльмен на платформе, как я предполагаю, суперинтендант.

Предположение оказалось верным. Но не один работник кладбища носил такое звание. Когда мы представились друг другу, то увидели, как с конца поезда приближается… наш старый знакомый суперинтендант Миллер из Управления уголовных расследований.

— Мне бы не хотелось вмешиваться в это дело, — произнес он, когда присоединился к нашей группе и Торндайк представил его другим, — но из министерства нам сообщили о предстоящем исследовании, и я решил приехать сюда. А вдруг обнаружится хоть что-то новое. Разумеется, я не прошу, чтобы мне позволили участвовать в самом исследовании.

— Вы вполне можете присутствовать в качестве еще одного свидетеля при извлечении урны, — сказал Торндайк.

Так что Миллер присоединился к нашей группе, которая направилась со станции на кладбище.

Хранилище для урн размещалось в длинном, приземистом сооружении в виде аркады в дальнем конце поросшего ухоженными деревьями участка. На пути туда мы миновали крематорий, небольшое, похожее на церковь строение с дырчатой дымовой трубой, частично прикрытой невысоким шпилем. В хранилище нас провели к колумбарию, стены которого покрывало множество ниш. В каждой из них содержалась терракотовая урна.

Местный суперинтендант двинулся почти в самый конец галереи, Там мы остановились. Открыв прихваченную с собой книгу регистрации, суперинтендант прочел вслух номер и имя «Джонатан Ингл», а затем провел нас к нише, где виднелись те же номер и имя и покоился квадратный ящичек, на котором были написаны имя и дата смерти. Когда мы проверили эти детали, ящичек был аккуратно извлечен из ниши двумя помощниками, которые отнесли его в хорошо освещенную комнату в дальнем конце здания. Там у окна стоял большой стол, покрытый белой бумагой. Положив ящичек на стол, помощники удалились, а суперинтендент сломал печать и открыл крышку.

Какое-то время все мы молча стояли и смотрели на содержимое ящичка. Я поймал себя на том, что сравниваю его с тем, что оказалось бы под крышкой обычного гроба. Никакого разложения, все в целости и сохранности. Множество хрупких белоснежных, похожих на кораллы фрагментов напоминали кружево и выглядели не отталкивающе, а скорее привлекательно. Я с любопытством анатома пробежался взглядом по этим великолепным останкам того, что совсем недавно было человеком, машинально пытаясь узнать и назвать отдельные фрагменты. Меня удивило, что определить, частью какой кости был тот или иной конкретный фрагмент, оказалось довольно трудно. А ведь я считал, что знаю человеческий скелет превосходно.

Наконец Хемминг взглянул на Торндайка и спросил:

— Вы видите что-нибудь необычное в этом пепле? Я нет.

— Знаете что, — ответил Торндайк, — давайте лучше выложим содержимое урны на столе, чтобы увидеть все, что там находится.

Это было проделано очень аккуратно. Затем Торндайк стал раскладывать груду на бумаге, прикасаясь к фрагментам с большой осторожностью, так как они казались чрезвычайно ломкими и хрупкими. Вскоре все содержимое предстало перед нашими глазами.

— Итак, — произнес Хемминг, внимательно осмотрев пепел, — что скажете? Я не замечаю никаких следов посторонних включений. А вы?

— Я тоже, — согласился Торндайк. — Я не вижу и еще кое-чего. К примеру, медицинский эксперт отметил, что у покойника был полный комплект здоровых зубов. Где они? Я не вижу ни единого фрагмента зубов. Между тем, зубы гораздо устойчивее к воздействию огня, чем кости. Особенно их покрытые эмалью верхушки.

Хемминг еще раз тщательно просмотрел массу фрагментов и недоуменно нахмурился.

— Действительно, я тоже не замечаю никакого следа зубов, — согласился он. — И, как вы верно заметили, это довольно странно. Вы считаете этот факт особенно важным?

Вместо ответа Торндайк осторожно поднял плоский фрагмент кости и молча положил его перед нами. Я взглянул на него, но промолчал. Удивительное подозрение стало закрадываться мне в голову.

— Кусочек ребра, — отметил Хемминг. — Очень странно, что он сломан поперек так ровно. Похоже, что он был распилен.

Торндайк поднял другой фрагмент, побольше, на который я уже и сам обратил внимание.

— Вот еще один пример, — сказал он, передавая его коллеге.

— Да, — согласился Хемминг, — это действительно очень необычно. Выглядит так, будто его перепилили поперек.

— Так оно и есть, — сказал Торндайк. — Какая это кость, по-вашему?

— Я как раз задавал этот вопрос себе, — ответил Хемминг, глядя на кость с недовольной улыбкой. — Смешно, когда опытный анатом не может опознать такой крупный фрагмент, но я действительно не могу уверенно дать ему имя. По форме он напоминает большую берцовую кость, но, разумеется, слишком мал для этого. Может, это верхнее окончание локтевой кости?

— Я бы ответил отрицательно, — возразил Торндайк.

Он взял еще один крупный фрагмент, передал Хеммингу и попросил назвать его. Наш приятель явно встревожился.

— Невероятно! — заметил он. — Видите ли, я не могу сказать, от какой кости этот кусок. Ясно, что это часть длинной кости, но пусть меня повесят, если я скажу какой. Для плюсны он слишком велик, а для главной кости нижней конечности слишком мал. Скорее всего, он от миниатюрной бедренной кости.