Братья - [6]

За обедом Твегги присоединился к семье мастера. Казалось, он перестал обращать внимание на хозяйскую дочь. Едва обменялся с ней парой слов. Зато мать с тревогой переводила взгляд с разрумянившейся дочери на залетного щеголя. Но вот Твегги распрощался, и ушел обратно, в Брюгге. Аста, казалось, успокоилась, но потом, когда дочка собралась на встречу с подругами, долго шепталась о чем-то с дочерью. Однако теперь уже та слушала ее вполуха. Кивнув напоследок, Синдри улетела вслед за стайкой девушек – таких же веселых, нарядных и смешливых, как она.

Так прошло еще несколько дней. Утром Твегги приходил к золотых дел мастеру и встречался с Синдри взглядами лишь издалека. Она спешила поскорее закончить дневной урок, и спешила в зал, где ее уже поджидал Твегги. Ювелир показывал молодому гостю многие свои работы. Каждая из них была достойна занимать место в хранилище ярла или конунга. Но взгляды и улыбки Синдри были Твегги дороже серебра и золота.

А вечером они встречались на поляне, где собиралась вся молодежь Бергена. Сперва Синдри была всего лишь одной из девушек, со смехом слушавших истории, рассказывать которые Твегги был большой мастер. Но после вышло как-то так, что все девушки уходили плясать, а они сидели рядом, тихонько разговаривая или просто молча глядя на огонь. И вот наступил день, когда Твегги и Синдри рука об руку исчезли с поляны.

Было так: яркая голубая звезда сквозь темень листвы. Мягкий мех плаща на зеленом бархате мха. И роса на расцветающем в ночи белом цветке. Шорох листвы и шепот губ. Прохладное дуновение ветерка по голой коже и жаркое дыхание по озябшим плечам. А потом звезда, заглядевшись на них, стала приближаться… и вдруг рассыпалась по темной зелени леса мириадами светлячков.

Синдри тихонько засмеялась, уткнувшись Твегги в плечо. Скользнула в платье, отсыревшее в ночной росе.

– Ты что? – Твегги приподнялся на локте, потянулся, как сытый кот, и тоже стал одеваться.

– Да вот имя у тебя такое… двойное, изменчивое. А ты первый, кому я доверилась. Ты меня никогда не обманешь.

Твегги обнял Синдри, поцеловал в рыжую макушку, провел рукой по густым волнистым волосам. В его глазах, ставших вдруг на мгновение разноцветными, вспыхнули горечь и боль. Однако когда он ответил, голос его звучал тепло и нежно.

– Конечно, любимая. Мне ты можешь во всем доверять.

Медленно, по-прежнему не разнимая рук, они спустились с горы и дошли до дома мастера. В воротах, подняв высоко над головой светильник, стояла мать Синдри. Ее большие темные глаза с тревогой всматривались в темноту. Увидев приближающуюся пару, женщина опустила фонарь, ее лицо словно окаменело. Плечи поникли.

Заметив мать, Синдри кинулась к ней, со счастливой улыбкой уткнулась в плечо. Твегги стоял, не решаясь ни подойти, ни окликнуть их, ни оставить одних. Наконец Аста коротко бросила ему: жди – и увела Синдри в дом.

Вышла она, накинув на плечи теплый платок. Твегги она не казалась интересной, но Локи словно впервые ее разглядел. Красота северянок подобна красоте лебедей. Аста же напомнила ему серую чайку. Смуглая, с таким же резким, чужеземным выговором, быстрыми движениями и острым взглядом. Локи снова, уже пристальней, вгляделся в лицо женщины. В ее темные блестящие глаза под красиво изогнутыми дугами бровей. Тонкий стан, который не испортило ни рождение дочери, ни житье в довольстве. Живя много лет на севере, Аста умудрялась носить пояс так, что ее хангерек, неотличимый от платья других женщин, неуловимо напоминал свободные драпировки хитонов ее родного Крита

Локи вдруг ощутил, что тонет, завороженный непривычной, нездешней красотой женщины. И тут в нем поднял голову Твегги. Юнец, образ которого принял огненный бог, не хотел, не мог смотреть глазами мужчины на мать своей возлюбленной. Твегги потряс головой, избавляясь от наваждения. Аста протянула ему руку, повела за собой. Под кустами шиповника, заботливо взлелеянными ею, она устроила подобие беседки, которых так много на ее родном Кипре. Она опустилась на гранитную плиту тяжело, и Твегги подумал, что все-таки годы изменили ее, юной девочкой приехавшей за мужем в холодную чужую страну.

– Что ты делаешь, небожитель? Зачем тревожишь сердце моей девочки? Ты ведь его разобьешь – очередную игрушку.

Локи уже почти начал все отрицать, но тут ему вспомнились слова Синдри: …ты первый, кому я доверилась. Ты меня никогда не обманешь… Пусть он не мог сказать всю правду девушке, но ее мать каким-то образом распознала его, и отнекиваться перед ней значило потерять Синдри навсегда. По глазам Асты, полным решимости, он понял, что женщина готова на все, чтобы защитить дочь.

Локи рассказал ей все. О том, как сбежал в Мидгард, спасаясь от гнева асов. Как оказался в их доме в поисках прибежища и встретил Синдри. Рассказал он ей и о предсказании Фрейи. Когда Аста поняла, что ее дочери норны напророчили полюбить аса, она сперва заплакала, но потом, тряхнув пышной копной черных волос, задумчиво посмотрела на Локи.

– Но ведь ты мог бы вернуться домой, в Асгард?

– Мог бы. Но тогда сердце Синдри было бы разбито еще раньше.

– И ты остался здесь ради нее?