Братья Маджере - [15]

— Ты не возражаешь, если мы у тебя кое- что спросим? — ровным, глубоким голосом спросил человек, стоящий посередине. Красные блики света от камина освещали его лицо, и кендер был очарован, увидев, что кожа человека была столь же черна, как ночь.

— Да, пожалуйста, — заверил Ирвин.

Голубые глаза мужчины отсвечивали красным в свете камина. Ловко, изящным и плавным движением, он перехватил маленькую руку кендера, которая скользнула в один из его мешочков.

— На твоем месте, я держал бы руки при себе, посоветовал чернокожий мужчина.

— Мне очень жаль, — сказал Ирвин, уставившись на свою руку, как будто она отделилась от тела и теперь действовала самостоятельно.

— Мы не причиним вреда. Мои друзья и я, — мужчина указал на двух других мужчин, стоящих рядом, — задаемся вопросом, откуда ты получил такое прекрасное ожерелье. — Он указал на серебряный череп кота, который висел на шее кендера.

— Какое ожерелье? — спросил запутавшись Ирвин. По правде сказать, он совсем забыл о нем. — А, это? — он протянул вещицу мужчинам, чтобы те могли восхититься ею. — Это семейная реликвия. Она находиться в моей семье уже в течение нескольких дней.

— Очень жаль, — сказал чернокожий мужчина. Его глаза мерцали тем же красным цветом, как и рубиновые глаза на черепе кота.

— Мы надеялись, что ты помнишь, где взял его. Мы хотели найти одного из нас.

— Да, я не могу вспомнить, но вы можете взять ее, — предложил Ирвин, который любил делать подарки. Он попытался раскрыть цепь. Но у него ничего не получилось.

— Странно. Я очень сожалею, сер, но мне кажется, что вы не сможете получить ее.

— Да, мы тоже сожалеем, — главарь произнес это мягким голосом. Он наклонился поближе к Ирвину, и тот увидел красные пылающие, немного раскосые, глаза мужчины.

— Не торопись. Думай о том, где ты взял ее. У нас есть еще ночь.

— Да я не помню, — вспыхнул Ирвин. Ему начинала надоедать эта беседа. К тому же, он не знал, в какую неприятность мог влипнуть Карамон без его, кендера, присмотра. Ирвин двинулся, чтобы протиснуться мимо мужчин, но они загородили ему проход. Один из них грубо положил свою руку на руку кендера.

— Мы можем вытянуть из тебя информацию вместе с твоими кишками!

— Вы действительно можете сделать так? — спросил Ирвин, эта вещь показалась ему интересной. — Вытащите мои кишки? Как? Через мой рот? Но от этого будет много грязи…

Человек зарычал и сжал руку Ирвина еще сильнее.

— Подожди! — приказал мужчина, — ты уверен, кендер, что не можешь вспомнить, где взял ожерелье?

Опять про ожерелье. Кендер подергал его свободной рукой. Он уже начал раздражаться.

— Нет, не могу! Действительно! Теперь, извините меня, но мне пора возвращаться. — Кендер направился к этим мужчинам, давая понять, что если они не сдвинутся, то он пройдет сквозь них. Вожак, казалось, смутился. Красные глаза вспыхнули. Внезапно плавным и изящным движением он скользнул в сторону от двери. Его прихвостни отстранились с пути кендера.

— Если ты вспомнишь, где взял ожерелье, пожалуйста, сажи нам, — прошептал вкрадчивый голос, когда кендер проходил мимо него.

Когда Ирвин повернулся, что бы ответить, то обнаружил, что мужчины ушли.

Оставшись один, Рейстлин был полностью захвачен кашлем. Его легкие отказывались вдыхать воздух. Он почувствовал, что начинает терять сознание. Его голова чуть качнулась, когда он глянул в бокал с остатками лекарства. Трава осела на дно. Протянув костлявую руку, он ухватил проходящую мимо официантку.

— Горячей воды! — он задыхался. Мегги уставилась на руку, сжимающую ее передник, рука была цвета золота и тонкая, как смерть.

— Вам плохо, сер? Чем я могу помочь?

— Воды! — прохрипел Рейстлин.

Перепуганная женщина помчалась, что бы выполнить заказ. Рейстлин резко наклонился, его голова упала на руки. Пятнышки света перед его глазами, такие как когда-то он видел на представлении иллюзиониста, танцевали, прыгали, искрились, изменяли цвет, вид и форму, не зависимо от его желания чувствовать себя хорошо. Он думал о том, как часто он хотел чтобы все было хорошо, что бы все изменилось по его желанию. И еще думал о том, сколько раз он бывал разочарован.

Почему ему не дано физической силы, которая бы соответствовала его уму? Почему он не был красавцем и победителем, заставляющим людей любить себя? Почему он должен жертвовать многим, ради малого?

«Это мало сейчас, — сказал себе Рейстлин. — но я извлеку больше пользы. Когда наступит время. Пар-Салиан обещал, что моя сила когда-нибудь спасет мир». Он рылся в мешочке с травами. Кто знал, что могло вылечить его? Но считал, что тогда он чувствовал бы себя сильнее. Его слабые руки не повиновались ему, и Рейстлин понял, что нуждается в помощи Карамона.

«Я не нуждаюсь в нем», подумал волшебник с унылым вызовом. Огни в комнате слились с темнотой, окутывающей его зрение. Слушая себя, он понимал, как ребячески это звучало. Его губы искривились в ожесточенной улыбке. Очень хорошо, я нуждаюсь в нем сейчас. Но наступит время, когда больше не буду!

Официантка принесла ему кувшин, желая уйти и одновременно остаться. Мегги не понравился маг с золотой кожей, посохом волшебника и ужасающими глазами, которые вынимали душу. Он не понравился ей и, все же, она была очарована им. Он был настолько хил, настолько слаб, но в то же время, каким — то образом силен.