Братья Кеннеди - [64]

Сестры Джона трудились неутомимо. Известный писатель Дж. Митченер, собиравшийся поработать в пользу Кеннеди, описал в книжке «Рассказ председателя округа» перипетии кампании у себя в штате – на Гавайских островах. Он был весьма дружески настроен к Кеннеди, но по поводу методов кампании семьи писал: «Мы, бывало, выходим на сцену, и вдруг таинственным образом появляется одна из сестер Кеннеди, откуда-то прилетевшая и улетающая сразу же по окончании митинга. Они всегда находили возможность пожать руки всем в зале… и запомнились как прелестные дамы, которые не ели, не спали и ничего не делали, только торопились из города в город».

Хотя второстепенные республиканские ораторы не оставляли в покое всю семью Кеннеди, Никсон строго воздерживался от личных нападок. Позднее он объясняя: «Я несу единоличную ответственность за решение не втягивать отца Кеннеди и других членов его семьи в кампанию и не сожалею об этом. На протяжении всей моей политической деятельности я всегда считал, что нужно разоблачать и наносить сильнейшие удары по политическим поступкам кандидата. Однако его личная жизнь и жизнь его семьи не являются достойными поводами для обсуждения, если только все это в какой-то мере не затрагивает его пригодности к избранию на должность». Решение Никсона быть сдержанным развязало руки Джону. Он мог не опасаться последствий любых эскапад.

Республиканцы непрестанно и довольно чопорно поучали «простого американского человека», настаивая на том, что пристойно и что непристойно. На большом обеде в Нью-Йорке Джон сообщил: «Вице-президент очень трогательно предостерегает детей, президентов и экс-президентов против употребления скверных слов. Пробыв 14 лет в конгрессе, я знаю, что вице-президент искренен. Мне, однако, сообщили, что некий видный республиканец заявил вчера вице-президенту в Джэксонвилле, штат Флорида: «Послушай, ты произнес чертовски хорошую речь». Вице-президент ответил: «Ценю комплимент, но не выражение». Республиканец продолжил: «Да, сэр, но она мне так понравилась, что я внес тысячу долларов на твою кампанию». На что Никсон ответил: «Черт возьми, это дело». Успех неимоверный. Помощники Кеннеди, сочинившие речь, довольно ухмылялись: недаром они битых два дня осаждали журналистов, слывших остроумными: «Вы не знаете какой-нибудь шутки?» Проиллюстрировать широко известное – Р. Никсон уже приобрел славу великого сквернослова. Пока в тесном кругу, разумеется.

Шутки шутками, а в кампании нет-нет да и поднимались серьезные вопросы. Суть возражений Никсона против Кеннеди сводилась к трем положениям: 1) объявив о том, что дела Америки плохи, Кеннеди «чернит страну и прививает нам комплекс неполноценности»; 2) если предложения Кеннеди будут претворены в жизнь, жизнь в США вздорожает на 25 процентов; 3) в столь серьезный период нельзя вверять бразды правления неопытному сенатору.

Тогда Кеннеди избрал мишенью конкретный вопрос: как могло случиться, что администрация Эйзенхауэра допустила победу революции на Кубе или, как он выразился, «возникновение коммунистического сателлита в 90 милях от наших берегов»? Сотрудники кандидата развили его тезис и передали в печать заявление Кеннеди: «Мы должны попытаться укрепить антикастровские демократические силы, но не поддерживающие Батисту, как в изгнании, так и на самой Кубе, которые подают надежду на конечное свержение Кастро. Эти борцы за свободу практически не получали никакой помощи от нашего правительства».

Ни Кеннеди, ни его штат по позднейшей официальной версии не знали, что еще 17 марта 1960 года правительство Эйзенхауэра одобрило рекомендации ЦРУ использовать против Кубы контрреволюционеров. На предприятие ассигновали 13 миллионов долларов, и подготовка к вторжению в секретном лагере в Гватемале уже шла полным ходом. Республиканцы, частично опасаясь, что Кеннеди стремится заранее приписать себе «светлую» идею, обозвали заявление Кеннеди «самым постыдным, самым безответственным когда-либо сделанным кандидатом в президенты». «Если бы мы последовали этой рекомендации, – причитали они, – …мы бы растеряли всех друзей в Латинской Америке, нас, возможно, осудила бы Организация Объединенных Наций, и мы бы не достигли наших целей».

Кеннеди забил отбой. Он больше не заикался о «борцах за свободу», настаивал только на экономических санкциях. Соренсену и Гудвину, состряпавшим заявление, он сухо сказал: «Ладно. Если я одержу победу на выборах, то добьюсь ее сам. Если проиграю, тогда вы, ребята, будете виноваты». Он распорядился не давать в печать никаких заявлений, не показав их предварительно ему. Еще подумав, Кеннеди счел за благо больше не упоминать о Кубе.

Решающий обмен любезностями между Кеннеди и Никсоном произошел на экранах телевидения – впервые в телестудиях устроили дискуссии кандидатов под руководством ведущего программу. Политики правильно оценили значение телевидения в жизни США. В 1960 году 40 миллионов семей, или 88 процентов всех семей, имели телевизоры. В среднем каждый телевизор работал 4—5 часов в день. Три основные телевизионные компании продали кандидатам за 2 миллиона долларов 19 часов национального вещания. Компании рассматривали дебаты как дело коммерческое, оговорив, чтобы они протекали интересно и в приличных рамках, а спорящие не имели перед собой записок.