Братья Кеннеди - [56]

Однако ему суждено было дописать ее в самом конце 1957 года, внезапно получив весомое доказательство справедливости своих слов – советский спутник. «Советский Союз, – заканчивал исследование Гелбрейт, – продемонстрировал серию захватывающих дух достижений в области науки и техники. Никто не утверждает (а если это и делают, то очень немногие), что относительно небольшой валовой национальный продукт был ему в этом помехой. Те, кто еще недавно столь разумно рассуждал о важности производства, теперь помалкивают, по крайней мере по этому вопросу. Стало очевидно, что наша неспособность потягаться в этих достижениях – результат того, что мы не смогли сосредоточить потребные ресурсы для достижения желательных целей. Некоторые даже указали, что в ту самую неделю, когда русские вывели на орбиту первый спутник Земли, мы представили на выставке великолепную гамму автомобилей, включая новейшую элегантную модель «Эдзела». Урок полностью не усвоен. Слишком многое относят за счет случайных факторов – неразумных бюджетных сокращений, личных странностей министра обороны, конфликтов между видами вооруженных сил и вообще плохого правления. Мы все еще не видим, что причины лежат много глубже – наша экономика и экономическая теория, объясняющая и рационализирующая ее ведение, сковывают, за небольшим исключением, все производство в частном, а с точки зрения национальной безопасности не имеющем никакого значения секторе».

Гелбрейт требовал покончить с таким ведением дел, резко усилив государственный сектор, а следовательно, повысить военно-промышленный потенциал Америки. Джон Кеннеди безоговорочно согласился со сказанным и написанным Гелбрейтом, приблизил его и, в сущности, в меру сил стал популяризировать идеи профессора. Это было совсем нетрудно, ибо речи Кеннеди по экономическим проблемам писал собственноручно автор разрушительных доктрин. Труднее было Гелбрейту. «Знаете, – признался он в 1960 году, – писать за кого-то – самый трудный литературный жанр. Необходимо всеми силами отрицать собственное авторство». Так зачем же брать на себя сокрушительное бремя? «Ни один экономист не имеет и тени влияния, если оп пишет только для других экономистов», – добавил профессор.

А. Шлезингер отлично дополнил Дж. Гелбрейта. Профессиональный историк, гарвардский профессор Шлезингер также рвался оказать влияние на политику. Он явно прославился высокомерием, холодно-оскорбительными сентенциями в адрес коллег и желанием занять исключительное положение не только в академической общине. Автор биографии президента Э. Джэксона, способный биограф Ф. Рузвельта, теперь он горел желанием быть среди творцов нового президента. Сверх своих воззрений он развивал и теории Гелбрейта, полируя и без того блестящую аргументацию экономиста. Со слезами на глазах Шлезингер простился с Э. Стивенсоном и отдал свое перо Кеннеди. Уже в 1959 году в брошюре «Контуры грядущей политики» он разъяснил, что «период эйзенхауэровского застоя» пришел к концу, американцам нужно «смелое, новое наступление». В начале 1960 года Шлезингер сочиняет брошюру «Великое решение: частное расточительство или национальная мощь». Уже из заголовка видно, что автор шел по стопам Гелбрейта. Позднее Кеннеди объявил эти изыскания Шлезингера «библией» своей избирательной кампании на пост президента.

Когда стало ясно, что противником на выборах выступит республиканец Ричард Никсон, Шлезингер напечатал новую брошюру «Кеннеди или Никсон: есть ли разница?». Автор чернил Никсона и превозносил Кеннеди, в пух и прах разнес весь подход республиканцев к внутренним делам. «Одна из проблем темпов экономического роста в том, – изрекал Шлезингер, – что валовой национальный продукт – экономическая абстракция, при которой миллионы долларов косметических средств равноценны миллионам долларов, истраченных на больницы или ракеты. Предложения Никсона могут, конечно, увеличить валовой национальный продукт, стимулировав расширение производства помады и краски для ресниц. Но у нас в США пет нехватки потребительских товаров. У нас не хватает того, что частная экономика не производит и в основном не может произвести – всего, начиная от школ и кончая атомными подводными лодками. Перед нами стоит ясная задача направить наше фантастическое богатство на такие цели, когда оно, вместо того чтобы служить национальной распущенности, создаст национальную мощь».

Соображения Шлезингера разделяли и другие члены интеллектуальной элиты США, хотя и не входившие в «мозговой трест» Дж. Кеннеди. Едва ли он не заметил тогдашних усилий виднейшего в США эксперта по СССР, профессора Принстонского университета, в прошлом дипломата, Дж. Кеннана. В статьях и выступлениях Дж. Кеннан бил тревогу по поводу неблагополучного состояния дел в США. В мае 1959 года он объяснял сенатскому комитету по иностранным отношениям: «В основе основ – внутреннее положение в США, на которое опирается любая наша внешняя политика. Если вы спросите меня, можно ли ожидать, что наше распущенное, недисциплинированное, пессимистическое общество в конечном счете будет способно соперничать с целенаправленностью, дисциплиной и сосредоточением человеческой энергии, что так характерно для Советского Союза, то я отвечаю – это едва ли вероятно. Нам следует значительно изменить положение вещей в собственной стране, прежде чем мы сможем надеяться долго выстоять в этой борьбе… Мы стали распущенны и мягки, а это с некоторых точек зрения ужасающе».