Братья Гримм - [19]
Как-то на одном из занятий, которое проводил Савиньи, Якоб написал работу, посвященную толкованию каких-то законов. Молодой профессор хорошо отозвался о студенте, сказал, что тот безукоризненно правильно решил поставленную задачу. Эта оценка воодушевила Якоба. Довольно часто ему приходилось носить учителю на дом работы других студентов — у них установились личные контакты, и Якоб получил приглашение пользоваться богатой библиотекой состоятельного Савиньи. Вскоре лекции Савиньи стали для Якоба самыми любимыми, а учителя своего он боготворил.
Летними днями 1803 года Якоб часто бывал у Савиньи. Минуя небольшой дом на Барфюсерштрассе, входил в узенький переулочек, затем опять кружил, как по винтовой лестнице, до самого кладбища, откуда открывался прекрасный вид на город с уходящими вниз крышами и садами. Пройдя вдоль каменной стены, Якоб попадал в переулок уже ступенью выше. А вот и дом, как гнездо прилепившийся к одной из больших ступеней. В этом доме жил Савиньи, и никакие внешние заботы не мешали его научным занятиям. Слуга открывал дверь и провожал посетителя в освещенные солнцем комнаты. Мягкая мебель, светлые стены и развешанные по ним медные гравюры — все располагало к дружеской и приятной беседе. А за окном — долина, река Лан, луга по ее берегам и далеко-далеко в нежной дымке едва видимые очертания гор.
Хозяин дома был высок и худ. Одетый в серый сюртук и коричневый с синими полосами жилет, задумчиво стоял он среди книжных полок. А книг у профессора было много, очень много. И Якоб мог не только смотреть на огромные шкафы, заполненные книгами, но, поднявшись по лестнице, брать книги, читать их и даже уносить с собой.
Вильгельм Гримм, как и его брат Якоб, тоже с упоением слушал лекции Савиньи. Профессор читал живо и свободно, отнюдь не стремясь ослепить слушателей красивостью риторики. Он был разносторонне образован, знал и любил литературу и иногда, чтобы оживить свои лекции, читал стихотворения или отрывки из «Вильгельма Мейстера» Гёте.
Внимательно, умно, с большой человеческой чуткостью Савиньи вводил братьев Гримм в мир научных исследований — именно у своего учителя научились они ценить историзм в рассмотрении общественных явлений, от него переняли умение во всем придерживаться определенного метода как в учебе, так и в научном поиске.
Молодые студенты в это время с большим интересом следили за появлением новых произведений веймарских классиков. Но прислушивались и к голосам представителей нового течения в литературе — немецкого романтизма. Первая и, как оказалось, решающая встреча братьев Гримм с романтизмом также произошла в студенческие годы благодаря другу и наставнику Савиньи. В конце XVIII столетия, в эпоху коренных исторических сдвигов и катастроф в духовной жизни Европы, возникло новое течение, обращавшееся к историческому величию прошлого. Представители этого течения не удовлетворялись более реальностью повседневного бытия, классической размеренностью, рационализмом, их влекла вселенская бесконечность, они стремились к звездам.
В 1803 году Якоб Гримм получил от Людвига Тика переработанные им и только что изданные «Песни швабских миннезингеров». И это в значительной степени определило дальнейшую творческую судьбу Якоба. Уже предисловие к песням вводит в мир немецкой средневековой поэзии: «Весна, красота, страсть — это их постоянные темы, которые никогда не могут нас утомить. Как колонны и своды церкви становились вместилищем мирского, так и религия — как высшее начало — окружала поэзию и действительность, перед которой с одинаковой любовью смирялись все сердца. Поэзия не была борьбой против чего-то, она ничего не доказывала и не спорила против чего-либо, она просто выражала заранее во всей своей прекрасной непосредственности веру в то, что хотела воспевать. Отсюда этот непринужденный, наивный язык того времени, эта очаровательная игривость, это постоянное наслаждение весной, ее цветами и ее блеском, восторженные дифирамбы прекрасным женщинам, жалобы на их неприступность или радость по поводу разделенной любви. Поэзия не ищет мыслей, не ищет каких-то особых выражений, каждое слово встает в строку само собой, по собственному желанию, а самая большая изысканность и пышность проявляются ярче всего в естественной простоте или детской шутке с музыкой и рифмой».
Эти слова о почти забытой немецкой поэзии средневековья и характеристика любовных песен, данная Тиком, вызвали у Якоба желание самому познакомиться со стихотворениями, написанными на средневерхненемецком языке.
В 1758—1759 годах цюрихский профессор Йоганн Якоб Бодмер по Гейдельбергской рукописи20, часть которой хранилась в Париже, опубликовал сборник песен миннезингеров швабского периода. Якобу Гримму повезло, что он обнаружил именно эту книгу в библиотеке Савиньи: стоя на лестнице-стремянке, он рассматривал корешки книг и вдруг увидел ту, которую давно хотел прочитать. Много лет спустя Якоб писал об этой счастливой находке: «И вдруг я увидел то, что даже не надеялся когда-нибудь увидеть. Помнится, около входной двери, справа, в самой глубине шкафа стояла книга форматом в четверть листа — бодмеровское собрание песен миннезингеров; я схватил ее, впервые в жизни открыл и прочитал: «Господин Якоб фон Варте и господин Кристиан фон Хамле». Стихи были на странном, наполовину непонятном немецком языке. У меня возникло предчувствие, что я еще не один десяток раз буду перечитывать эту книгу от корки до корки и что она мне будет постоянно необходима. Я очень хорошо помню, как несколько лет спустя я попросил в Парижской библиотеке рукопись, на основе которой создавалась эта книга, чтобы посмотреть прекрасные рисунки-иллюстрации и, конечно, выписать для себя отдельные места. Один только вид таких книг будил во мне неукротимое желание читать наших старинных поэтов в подлиннике и учиться их понимать».
