Братья-герои - [15]

Геня был ранен еще до его схватки с танком. Наскоро перевязав себя, он бросился в бой. Потом начался отход. Рана кровоточила. Мучительно болело плечо. Кружилась голова от потери крови. Но Геня никому не сказал о своей ране: сзади били фашистские пулеметы, и возня с ним могла бы задержать товарищей. Геня, стиснув зубы, шел наравне с другими, переходил реки, карабкался на кручи. И только тут, на стоянке, почувствовал, что силы иссякли…

* * *

Я рассказываю все это не для того, чтобы показать, каким героем был мой сын. Откровенно говоря, его поступок никого из нас не удивил: в нашем отряде свято соблюдалось партизанское правило — нигде, никогда, ни при каких обстоятельствах не обременять товарищей и ни в коем случае не мешать друзьям быстро и точно проводить операцию.

Геня выполнил это правило. Вот и все.

ОХОТНИКИ ЗА КОРОВАМИ

Нам нехватало стада, нашего собственного партизанского стада, чтобы иметь вдоволь молока, масла и заготовлять мясо.

Своего стада, конечно, в Краснодаре у нас не было. Коров, уцелевших кое-где у населения, мы трогать не можем. Остаются стада, награбленные фашистами. Но «своих» коров немцы берегут зорко. Значит, надо перехитрить немцев и в крайнем случае отобрать коров силой.

Кликнули клич. Отозвались Геня и Павлик.

На рассвете, захватив с собой двух разведчиков, «охотники за коровами» верхами отправляются искать наше будущее стадо.

Старшим на этой «охоте» назначен Павлик.

Выбравшись из лагеря, ребята едут, минуя дороги, прячась по кустам и рощам. Не раз встречают небольшие стада, принадлежащие местным жителям, и, поговорив с пастухами, едут дальше.

Во второй половине дня на проселочной дороге, между хуторами Консуловом и Шабановом, появляется облачко пыли.

Хоронясь в кустах, ребята подъезжают ближе: десяток немцев гонит около двухсот коров в станицу Смоленскую. Коровы откормленные, породистые. Невозможно упустить такую добычу!

— За мной! — приказывает Павлик.

И четверо всадников, стреляя на скаку, вихрем вырываются на дорогу.

Они обрушиваются на немцев, как гром с ясного неба. Здесь, среди хуторов, занятых сильными гарнизонами, фашисты чувствуют себя в полной безопасности. Тем более в этот яркий солнечный день.

Половина фашистов сразу же бросаются наутек. Но пятеро, вскинув карабины, почти в упор бьют по всадникам.

Жужжа над головами, пули пролетают мимо. Очевидно, от испуга у немцев дрожат руки.

Схватка длится короткие минуты. На пыльной дороге лежат пять немецких трупов. Но стадо исчезло: коровы разбежались и сейчас испуганно мычат в соседней роще.

Надо их собрать в кучу и гнать к горам. Дорога каждая минута: из ближайшей станицы обязательно выскочит погоня и тогда коровам уже не пастись в партизанском стаде.

Павлик приказывает двум партизанам гнать основную часть стада в сторону, противоположную горам, сделать громадный крюк и вывести коров к Крымской Поляне, что лежит в предгорьях, недалеко от лагеря, сам же вместе с Геней, прихватив для отвода глаз десятка два коров, открыто гонит их к горам.

Теперь ребята не пытаются скрываться. Наоборот, они едут в открытую, стараясь поднять как можно больше шума и пыли — только бы их заметила погоня, только бы оставила в покое основное стадо.

Фашисты на этот раз легко попадаются на удочку. Немецкие конники, вырвавшись на-рысях из станицы, бросаются за Павликом.

Друзья гонят несчастных коров вскачь — все дальше и дальше от стада. Но погоня настигает. Ребята, метнувшись в кусты, исчезают в ольшанике…

Явившись ко мне, Павлик коротко рапортует:

— Задание выполнено: сто сорок голов скота пасутся на Крымской Поляне.

ПОХИЩЕНИЕ ЛУСТЫ

Стоит один из тех ясных ласковых дней, когда суровая дождливая осень еще не вступила в свои права, но солнце уже не печет, как прежде, а небо по-летнему высокое и голубое.

Далеко за полдень. Мы с Евгением сидим в столовой лагеря.

Телефонный звонок.

— Говорит застава… С Леонидом Федоровичем Лустой несчастье… Сейчас у вас будет пастух, он все расскажет.

К столовой подбегает Припутнев:

— Батя, Лусту украли… Мы пасли скот. Ночью напали неизвестные. Человек пятнадцать. Мы с Власовым отстреливались, пока были патроны. Потом спрятались в стоге сена. Грабители схватили Лусту — он стоял в карауле — и вместе с ним увели девять коров. Что за люди, в темноте не разобрали. На рассвете мы перегнали скот на базу соседнего отряда, а я поспешил сюда.

— Геня, Мусьяченко, Павлик — по коням! — приказываю я. — Александру Дмитриевичу Куцу взять трех бойцов и догонять.

Быстрым аллюром лошади выносят нас по лесной дороге из лагеря. Впереди Мусьяченко — он лучше всех знает дорогу, — за ним Геня, за Геней я, сзади нас прикрывает Павлик.

Извиваясь, дорога тянется между купами деревьев и отвесными, обрывистыми скалами. Рядом течет Афипс.

У Малых Волчьих Ворот попадаем в большую воду. Убавив рысь, вытянув вперед шею, спотыкаясь о скользкие камни на дне, кони выносят нас на высокий, обрывистый берег.

— Стой, ребята! Что за спешка?

Из кустов выходят моряки в тельняшках. Это четверо наших друзей, матросы-партизаны соседнего архипо-осиповского отряда, возвращаются из глубокой разведки.

— Мы с вами, — заявляют моряки, узнав о похищении Лусты. — Любопытно узнать, кто это добрых людей по ночам крадет. Но пеший конному не товарищ. Мы пойдем напрямик, авось не опоздаем. До встречи!