Братья должны умереть - [7]

— Кто такой? — спросила я, сосредоточенно разглядывая мощную шею и квадратные плечи. Повернулся бы, что ли. Противников, даже потенциальных, следует знать в лицо.

— Валерий Борисович. По снабжению он. — Иринкин голосок задрожал от негодования.

Мне стало ее жаль. Разве можно с таким характером работать секретарем, да еще в подобном месте? Но тут же я подумала, что с таким характером вообще, наверное, сложно найти работу, потому бедняжка за эту так и держится.

— Валера! Глухов! Зайди! — крикнул кто-то из дверей кабинета, с трудом перекрывая шум.

Упитанный снабженец хлопнул собеседника по плечу так, что того заметно перекосило, заржал и вразвалку направился к кабинету директора. Мужики, все как один, почтительно уступали ему дорогу. Поравнявшись с нами, он на мгновение остановился, окинул меня с ног до головы похотливым взглядом, причмокнул толстыми губами и что-то негромко сказал. Стоящий рядом лысый мужичонка обернулся и гаденько рассмеялся.

Я тут же занесла Глухова в черный список на первое вакантное место. Лично мне на этого борова плевать. Но он пользуется несомненным авторитетом среди сотрудников. Подружиться мы сможем едва ли, следовательно, я должна каким-то образом воспользоваться этим авторитетом. Или разрушить его.

Думая каждая о своем, Ира и я не отрывали от Глухова взглядов, пока тот не скрылся за дверью, а затем приступили к делам. Несколько минут Иринка посвящала меня в рабочий распорядок и привычки шефа, показывала, что и где лежит в ее немудреном хозяйстве. После этого я помогла ей приготовить кофе, пожелала хорошо провести отпуск и попрощалась.

На следующий день желающих войти в кабинет директора так же запросто, как они делали это обычно, ждало жестокое разочарование в виде временной секретарши. Мое появление вызвало настоящий переполох среди сотрудников администрации, деловых партнеров, друзей директора и прочих приближенных, равно как и тех, кто к числу приближенных не относился, но брал нахальством.

Сначала о новенькой секретарше говорили, что она симпатичная, с соблазнительной фигурой, но скверным характером. Вскоре привлекательность моих внешних данных отошла на второй план, а скверность характера дополнилась стервозностью, заносчивостью, самоуверенностью, ядовитым языком и еще многим в том же духе. К концу дня уже ни у кого не вызывало сомнений, что это исчадие ада сжило со света тихую мышку Иринку и, по всей видимости, подсыпало что-то в чай директору, так как при всей своей чудовищности пользовалось его несомненной благосклонностью. Только ближе к вечеру я рискнула надеть очки, потому что они придавали мне изрядную долю солидности. До сих пор я их то надевала, то снимала, так как всерьез опасалась, что с кем-нибудь из посетителей придется схватиться врукопашную в буквальном смысле слова.

Весь день я прогуливалась взад и вперед по просторной приемной и безжалостно отлавливала каждого входящего. Пройти дальше он мог только после того, как добросовестно выкладывал, как его зовут, какую должность и где занимает, а также какова цель его визита к директору продовольственного рынка. Далее я оставляла слегка обалдевшего после допроса посетителя в одиночестве и отправлялась «на доклад» к директору, после чего возвращалась, чтобы сообщить о его решении.

Пару раз особо пронырливые успевали опомниться быстрее, чем я возвращалась, и устремлялись в кабинет, не дожидаясь, пока я оттуда выйду и их приглашу. Или не приглашу — это уж как получится. Но я была настороже — успевала опередить и этих умников.

Новый порядок приема посетителей быстро укрепился, чему немало способствовало то обстоятельство, что и я, и директор, каждый по-своему, получали от самой процедуры установления порядка колоссальное удовольствие. Уже к полудню определенное удовольствие начали получать и остальные — весть об очередном «обработанном» посетителе распространялась по административному зданию и дальше с быстротой молнии, а так как наиболее изощренно «обрабатывались» самые наглые и твердолобые, остальные, не столь нахальные и поэтому раньше оказывавшиеся в последних рядах, быстро оценили преимущества нового порядка и следовали ему в основном добровольно.

Решающими в установлении и упрочении новых требований явились три последовавших одно за другим события. Первым быстро разнесся слух о том, что я требую выкладывать полную информацию о себе и о цели визита даже тогда, когда директора в кабинете нет. При этом сначала устраиваю допрос, а уже потом сообщаю, что шеф отсутствует. Эта весть вызвала негодование у некоторых особо самоуверенных господ.

Второе событие состояло в том, что когда один из таких недовольных моим самоуправством посетителей попытался пробиться в кабинет силой, попросту оттеснив меня в сторону, я его вежливо предупредила, что во время обучения в школе посещала секцию карате и с радостью ему это продемонстрирую, а присутствующие будут свидетелями, что действовала я исключительно в целях самозащиты, ведь все видели, как он меня толкнул. Присутствующие — а таковых набралось несколько человек, причем большая часть из них торчала в приемной из любопытства, — предпочли благоразумно промолчать, но не отрывали от нас жадных взглядов. Посетитель — потом я узнала, что он был не только на рынке, но и в городе важной шишкой, — побагровел, но после секундного замешательства ретировался и больше ни в этот, ни на следующий день не появлялся, а присылал своего помощника.