Братья Берджесс - [60]

– Мне стало очень стыдно. Я никого не хотел обидеть.

Судья обратился к Чарли:

– Это мы уже выяснили, переходим дальше.

– Вы не знали, что в целях борьбы с коровьим бешенством позвоночных животных забивают особым образом?

– Не знал. Я не знал, что у свиньи позвоночник не доходит до головы.

Протестую!!! Диана Додж чуть ли не провизжала это.

– А что вы планировали сделать со свиной головой, когда она оказалась в вашем распоряжении?

– Хотел прикольнуться на Хэллоуин. Думал, может, на крыльцо посадить.

– Ваша честь! Эти показания мы уже слышали! Как будто их правдоподобность с повторением может увеличиться!

Диана Додж скорчила такую глумливую мину, что на месте судьи Боб оштрафовал бы ее за оскорбительное поведение.

Но судья с ней согласился, и Заку наконец позволили сойти с кафедры. Красный, как рак, он сел рядом с Чарли.

Объявили перерыв, судья удалился принимать решение. Боб снова отыскал глазами Маргарет Эставер. Потом вместе с Заком, Сьюзан и Чарли Тиббетсом вышел в маленькую комнатку, где подсудимому полагалось ждать вынесения вердикта. Они сидели там в полном молчании, только Сьюзан один раз спросила Зака, не нужно ли ему чего. Зак, не поднимая глаз, помотал головой. Потом в дверь постучали, и они вернулись в зал суда.

Судья попросил Зака встать. Зак поднялся, щеки у него стали пунцовые, как помидоры, по лицу каплями катился пот. Судья объявил его виновным в нарушении гражданских прав: его действия содержали в себе угрозу насилия и нарушали право на свободу вероисповедания, гарантированное Пятой поправкой к Конституции. Ему запрещено подходить к мечети ближе чем на две мили, кроме как для встречи со своим адвокатом. Ему запрещено вступать в любые контакты с сомалийским сообществом. В случае нарушения этих запретов ему грозит штраф в размере пяти тысяч долларов и тюремное заключение на срок до одного года. Тут судья снял очки, посмотрел на Зака мягко (и от этого почти издевательски) и произнес:

– Мистер Олсон, в настоящий момент в нашем штате подобные запреты действуют в отношении двухсот человек. Шестеро их нарушили. И все эти шестеро сейчас в тюрьме. – Он подался вперед, тыча в сторону Зака пальцем. – Так что если вы предстанете перед судом повторно, молодой человек, извольте прихватить зубную щетку. Больше вам ничего не понадобится. Объявляю заседание закрытым.

Зак обернулся к матери. У Боба дрогнуло сердце. Он никогда не забудет испуг в глазах этого мальчишки.

Как не забудет и Абдикарим.

Маргарет Эставер ждала в коридоре, стоя в сторонке. Боб похлопал Зака по плечу.

– Я скоро буду.

Некоторое время они с Маргарет молча ехали по улицам Ширли-Фоллс, пока Боб наконец не заговорил:

– Решение было принято еще до того, как заслушали показания. Диана Додж просто хотела его помучить.

– Вы правы.

Они ехали вдоль реки, по правую руку тянулись заброшенные здания старых фабрик. Над пустующими парковками раскинулось светло-серое небо.

– И она делала это с удовольствием. Прямо наслаждалась процессом.

Маргарет не ответила. Боб встретил ее обеспокоенный взгляд.

– Вы сами видели, Зак несчастный парень.

Под ногами валялись две пустые банки из-под газированой воды и скомканный бумажный пакет. Маргарет извинилась за беспорядок, когда Боб садился в ее машину.

– Он умеет задеть за живое. – Маргарет свернула к муниципальному колледжу. – Не знаю, говорил ли вам Чарли… Я про Джима.

– Про Джима? А при чем тут Джим?

– Он тут многих обидел. Я знаю, он хотел помочь. Но он выступил так хорошо, что Дик Хартли на его фоне выглядел дураком. А хуже всего то, что Джим сразу ушел.

– Джим всегда сразу уходит.

– Ну… – Маргарет чуть пожала плечами. – В Мэне так не принято. – Ее волосы были собраны в свободный узел, и выпавшие из него пряди частично скрывали лицо. – Если вы помните, следом за ним выступал губернатор, он уже начинал говорить, когда Джим ушел, и это восприняли как знак неуважения. Я просто передаю вам, что слышала. – Маргарет притормозила перед знаком «стоп». – Ну и конечно, – добавила она тихо, – губернатор выступил не так красноречиво.

– Никто не может тягаться с Джимом в красноречии. Это его конек.

– Да я уж поняла. В общем, его выступление вызвало недовольство в Огасте[8]. У меня есть знакомые в прокуратуре штата. Говорят, Дик Хартли много недель себя накручивал, а потом дал Диане отмашку заявить о нарушении гражданских прав, как только будет возможно доказать, что в своих действиях Зак руководствовался ненавистью к сомалийцам. Джим ведь лично позвонил Диане? И она, конечно, еще больше разозлилась. Думаю, это частично объясняет ее действия.

Боб смотрел в окно на проплывающие мимо домики. Тут и там на дверях еще висели рождественские венки.

– А в местной газете об этом что-нибудь писали? Джим ее в Интернете читает.

– Нет. Думаю, это обсуждалось только в кулуарах. И вот какая штука… Вы слышали показания Мохаммеда и Абдикарима. Для них случившееся на самом деле было ужасно. Но дело в том, что сегодняшнее решение суда может побудить и федеральную прокуратуру принять меры. Некоторые сомалийцы до сих пор от них этого требуют.

– Господи… – простонал Боб и тихо добавил: – Прошу прощения.