Братья Бельские - [26]

Тувья встал — высокий, широкоплечий — и произнес пламенную речь.

— Мы не можем просто сидеть и прятаться, — сказал он. — Мы должны сделать что-то для нашего народа. Мы не можем сидеть в кустах и ждать, пока эти звери не придут за нами. Мы должны посылать людей в гетто, чтобы спасать евреев.

— Ты сумасшедший, — сказал Аарон Дзенсельский, один из самых пожилых в отряде. — Нас здесь чуть более двадцати душ, и то нам не хватает еды. А что мы будем есть, когда нас станет еще больше?

Тувью поддержали Асаэль и Зусь, но это не остановило ропот неодобрения.

— Мы потеряли наших жен и детей, а вы хотите, чтобы мы пошли в гетто и привели сюда нахлебников? — спросил кто-то из вновь прибывших.

Ему ответил Песах Фридберг.

— Стыд и позор, что я позвал такого, как ты, с собой в лес, — сказал он. — Тувья, я буду первым, кто отправится в гетто!

— Первыми, кто туда отправится, будут те, кто отказался это сделать, — жестко сказал Тувья. — А если они откажутся, им не место среди нас. Такие люди нам здесь не нужны. Если у них нет силы духа, это их научит.

Потом он объявил, что отношения в отряде будут устроены по образцу военной организации. Чтобы выжить, отряд должен будет работать как единое целое. Все должны подчиняться приказам — независимо от того, согласны они с ними или нет. У него нет времени слушать возражения.

— Все, что сказал Господь, сделаем и будем послушны[2], — процитировал он из Исхода слова, сказанные израильтянами после того, как Моисей передал им повеление Господне. — Наш отряд, созданный ради спасения евреев, будет действовать, опираясь на самые высокие заповеди нашего народа.

Только Тувья Бельский мог убедить членов отряда принять столь опасный план. Он производил впечатление бесстрашного человека, но он был больше чем просто воин. Его сила убеждения усиливалась почти мистическим ощущением причастности к еврейскому народу. Он признавался, что у него такое ощущение, будто сам Бог руководит братьями Бельскими.

Тувья был яркой натурой, полной противоречий. Он, не стесняясь, плакал, когда вспоминал о жертвах бесчеловечных нацистских убийц. Он мог быть жестоким и нежным, грустным и насмешливым, импульсивным и рассудительным. Но прежде всего он был очень решительным человеком.

Предложение Иегуды Бельского назначить Тувью командиром поддержали единогласно. Тридцатичетырехлетний Асаэль стал заместителем командира, а тридцатилетнему Зусю, третьему по старшинству, поручили руководить сбором разведданных. Песах Фридберг был назначен на должность начальника штаба — в его обязанности входила подготовка к боевым операциям.

Тувья предложил назвать отряд в честь маршала Георгия Жукова, который, как он узнал из передач радио, был у Сталина главнокомандующим. Братья понимали, что связь с коммунистами, воюющими против нацистов, может оказаться полезной на определенном этапе борьбы. Они никогда не были приверженцами идей коммунистической партии или Советского Союза — совпадение интересов было случаем. Но они с радостью пошли навстречу этому случаю: ведь дело касалось беспощадной войны против свирепого врага их народа. Их цель заключалась в спасении евреев, и что было плохого в том, что их действия соответствовали лозунгу советской пропаганды «Защитим Родину от фашистских оккупантов!»?

Итак, борьба началась.

Боеспособные члены отряда под руководством Иегуды Бельского и Песаха Фридберга были посланы в Новогрудок, чтобы вызволить людей из гетто и привести в лес. А по гетто уже ползли слухи — в гетто новости всегда распространялись быстро — об убежище под защитой братьев Бельских. Все только и говорили о смелом побеге Иегуды, и многие намеревались последовать его примеру. Теперь, с ясным представлением о том, куда бежать, они были готовы рискнуть. Оставалось преодолеть ограду и ускользнуть от белорусских и польских охранников. Правда, прошел слух, что братья Бельские отказывают в убежище тем, кто не связан с ними кровным родством, но это не остановило массовый исход из гетто, начавшийся в последние дни августа 1942 года.

Бойцы из отряда Бельских способствовали побегам изо всех сил. Вот как много лет спустя вспоминала об этом родственница Дзенсельских, тогда двадцатилетняя девушка Соня Больдо. К ней подошли двое из отряда Бельских, сумевшие проникнуть в гетто, и предложили проводить ее в лес. Сначала она ответила отказом, но родители ее переубедили.

— Ты должна бежать, — сказали они. — Лучше быстрая смерть от немецких пуль в лесу, чем медленная смерть в гетто.

Соня стала уговаривать подругу, восемнадцатилетнюю Лею Берковски, бежать вместе. Но та не хотела покидать родителей. Но когда родители Леи узнали об их плане, они настояли на том, чтобы их дочь тоже бежала в лес, видя в этом единственный шанс на ее спасение.

— Ты просто обязана уйти вместе со мной, — сказала Соня. — Мне страшно, как и тебе, но это наш единственный шанс.

Мать зашила Лее немного денег в подкладку пальто.

— Этим пальто ты будешь укрываться по ночам, — сказала она. — Ты будешь спать под ним, и тогда ты не замерзнешь.

В день побега отец Сони дал часовым бутыль самогону, и к вечеру они мертвецки напились. Ночью Лея, Соня и несколько других обитателей гетто в сопровождении бойцов из отряда Бельских перелезли через забор, проскользнули мимо пьяных охранников и устремились к лесному лагерю Бельских. На подходе к лагерю бойцы трижды свистнули, подавая сигнал.