Братство волка - [84]

Глава 19

Марианна пробыла без сознания три дня и четыре ночи, лежа в постели в замке Сент-Шели, куда граф де Моранжьяс, вернувшись из Лангоня, отвез ее по настоянию Тома д'Апше. Маркиз без обиняков заявил, что после всего случившегося у девушки нет никакой гарантии выздороветь в стенах родного дома, где ее, очевидно, отравили. Граф не был плохим человеком, тем более плохим отцом. Не был он и глупцом: внимательно выслушав молодого человека, граф де Моранжьяс согласился с ним и не стал препятствовать. А Тома тут же отдал распоряжение, чтобы о Марианне как следует позаботились.

На исходе ночи, когда погибли главные виновники и из развалин бывшего храма увели арестованных членов этого могущественного братства, в округе было задержано много других людей, которых разоблачили в зловредной еретической пропаганде. Граф, пострадавший от собственных родственников, не выказывал своих обид. Он сидел у изголовья постели дочери, которая не могла ни есть, ни пить, и, вполне вероятно, зачах бы вместе с ней, если бы не отец Жорж из больницы. Старик вспомнил, что такие симптомы, как жар, потливость, тошнота, внезапные судороги и удушье, он уже наблюдал во время болезни маленькой Сесиль, находившейся между жизнью и смертью после встречи со Зверем. Сердобольный отец Жорж долго сокрушался, когда после приезда Жана-Франсуа, который навестил малышку, чтобы осведомиться о ее здоровье, ей стало хуже. Кюре вспомнил, что молодой граф дал девочке лекарство, которое он для нее приготовил из трав, привезенных из путешествия по Африке.

Память отца Жоржа и его решительные действия, подкрепленные словесной заботой, – настолько обильной, что долгое время он вообще не мог внятно говорить, – спасли жизнь Марианны и, таким образом, спасли жизнь ее отца. Кюре вспомнил о противоядии, которое изготовил, как он говорил, «американшкий шелитель». Заветный мешочек с «лекарштвом» был обнаружен среди вещей Мани.

* * *

– А в этом мешочке, видишь ли, были засушенные травы, которые когда-то спасли тебе жизнь, моя храбрая Сесиль, – говорил седовласый господин, обращаясь к своей служанке. Он был без парика, с посеребренными висками, и его блуждающий взгляд, устремленный куда-то вдаль, свидетельствовал, что старик полностью погрузился в свои воспоминания.

Далекие образы внезапно ожили на исписанных мелким ровным почерком страницах, выпавших из пухлой папки, которая лежала на его столе. Здесь же находилась небольшая стопка листов, на которых он еще только собирался писать…

Тома д'Апше взял перо, обмакнул его в чернила и в нерешительности замер.

– Мсье маркиз, – настаивала Сесиль, – вам нужно поторопиться.

Крупная рыжеволосая женщина проявляла беспокойство и испуганно смотрела на своего господина. Точно такой же взгляд маркиз видел почти полвека тому назад, когда она не могла проснуться от своего кошмара.

– Поторопиться, – повторил Тома и напряг слух. – Их уже не слыхать.

– Но они идут. И они сердиты.

– О Боже, сердиты… Что я им такого сделал за пятьдесят лет сосуществования?

Женщина удивленно посмотрела на него. Казалось, она не понимала его. Или, возможно, слишком хорошо понимала.

– Дело не в вас, мсье маркиз, а во всех остальных, – сказала Сесиль. – Вам нужно уезжать, сейчас же. Карета давно готова, и мадам ждет вас вместе с детьми в Париже, где вы будете в безопасности. Она просила меня поторопить вас. Она всех нас об этом просила…

– Я знаю, Сесиль, – произнес Тома.

Он посмотрел на перо, на исписанные страницы и чистый лист, на котором не появилось ни слова в течение почти месяца, начиная с первых морозов. Вздохнув, маркиз заметил:

– Они могли бы дать мне время, иначе мне никогда не закончить. А может, у нас совсем не осталось времени?

Сесиль не ответила.

– Мне осталось только написать, – продолжал Тома, – как шевалье наутро отправился в пещеры герцога Монкана, где развернулась вся эта драма. Я пошел тоже, чтобы составить ему компанию, несмотря на свое недомогание из-за полученных ран. Фронсак, признаться, не проявлял особого рвения. Собственно говоря, он и сам был в шоке от всего случившегося. Его потрясла смерть Мани… И он очень переживал оттого, что чуть не умерла Марианна… Это капитан дю Амель попросил шевалье, чтобы он провел их туда. С ними был еще один офицер. Мне осталось рассказать только о том, как умер Зверь, Сесиль…

Служанка покачала головой, расстроенная, взволнованная, как будто она ждала, что кто-то, сбежав с гор и ворвавшись во двор замка, неожиданно окажется в стенах библиотеки.

– Я не думаю, что на этот раз у вас есть время, мсье маркиз. Если они вас выследят…

Но Тома, казалось, не слышал ее.

– Мы спустились в пещеру, – прикрыв веки, продолжал старик, – где находилась эта арена, и там нас встретил Жан Шастель, который заботился о Звере. Это было самое необычное животное, которое… – Маркиз посмотрел на Сесиль и слегка кивнул головой. – Ну конечно, я не стану тебе его описывать. Он был таким, каким его сделал этот безумец. Жан Шастель был единственным человеком, который, наверное, любил Зверя и сильно к нему привязался, несмотря на всю его чудовищность. Этот человек наверняка знал, за какие грехи Бог наказал его, дав ему немую дочь… Кто знает… Шастель ничего не сказал и никак не противился тому, что должно было случиться. Я не знаю, что побудило шевалье упасть на колени рядом с животным и протянуть ему руку, прямо к пасти, из которой торчали заточенные железные клыки, вживленные прямо в челюсть… О Боже… – Маркиз глубоко вдохнул. – Представляешь, Сесиль, Зверь лизнул его руку, просто лизнул, а в глазах у него было такое жуткое, невыносимое страдание… И когда в присутствии солдат шевалье нацелил на Зверя пистолет, именно Жан Шастель протянул руку за оружием. И шевалье отдал пистолет, чтобы Жан Шастель сделал это сам. Старик при этом сказал, что только так он сможет исцелить его…