Братство тибетского паука - [88]

Капище отпустило его, он действительно мог уезжать.

XXVII

Лондон, середина июля 1939 г.

До прихода портного оставалась еще четверть часа.

Мистер Картрайт отправил лакея в библиотеку со списком книг об обрядах посвящения, сектах и тайных обществах, которые хотел получить для чтения, и велел ему поторопиться.

Затем просмотреть почту — газеты отложил сразу: про международное положение он знал больше самых дошлых газетчиков, а о таинственных смертях в девонширской глубинке престали писать еще на прошлой неделе. Печальные события отнесли на счет халатности местных властей: входы в подземные сооружения залили бетоном, а зыбучие пески оградили цепями и предупредительными табличками. Теперь туристы толпами валили в деревеньку Мидл-Энн-Вилидж, чтоб через ограждения полюбоваться светлым песком и чахлой травой, произрастающей на нем.

Самоубийство лорда Глэдстоуна не стало сенсационным событием: он долгие годы болел и лишь положил конец своим мучениям, уверяли в обществе, хотя и находили излишней театральность, с которой лорд ушел из жизни. Его наследник — сэр Эдвард Горринг Глэдстоун — сразу завоевал расположение журналистской братии добротными шутками и здоровым спортивным задором, с которым начал свою парламентскую карьеру, а главное, тем, что не отказывался от интервью и выставлял собеседникам хорошую выпивку. Новый лорд Глэдстоун уже успешно соперничал со звездами кинематографа по числу упоминаний в светской хронике! Но старину Эджи Огаст и так встречал буквально каждый день, иногда по нескольку раз, так что газетам нечем было его удивить.

Мистер Картрайт отобрал конверты и стал вскрывать их один за другим ножом для бумаги с перламутровой ручкой — его любимый бидермайер. Письма он просматривал мельком, пока не добрался до большого квадратного конверта с напечатанным на пишущей машинке адресом. В конверте содержался отчет детективного агентства — документ сухой и скучный, в отличие от романов Дианы Флер-дю-Мар: надо признаться, что несколько книг этой дамы прижились на его письменном столе.

Организованные в таблицу цифры и пояснения уведомляли мистера Картрайт, сколько его средств было истрачено, чтобы доподлинно установить следующее.

Копий или подлинников рекомендаций мистера Честера в архивах адвокатской фирмы «Томпсон, Френч и партнеры» не сохранилось. Впрочем, секретарь нашла запись в регистрационной книге: неким соискателем были представлены рекомендации от лорда Кимберли и герцога де ла Анжела. Но в этих почтенных домах не смогли припомнить джентльменов, внешне соответствующих представленному описанию или носивших фамилию Честер.

Указанный Честер не значился в списках членов профсоюза домашней прислуги и никогда не посещал специализированных клубов дворецких, не являлся подписчиком профильной прессы, не заглядывал в питейные заведения, где имеют привычку собираться люди этой редкой квалификации.

Огаст перебрал фотоснимки джентльменов по фамилии Честер, собранные детективами: все они более или менее соответствовали его описанию и указанному возрасту и со всех смотрели чужие, незнакомые лица. Он поморщился, вернул снимки в конверт и отряхнул пальцы носовым платком. Наивно было полагать, что частные детективы справятся с задачей, оказавшейся не по силам ни полиции, ни экспертам из Внешней разведки!

Выяснение истиной личности управляющего осложнялось тем, что он не оставил по себе ни фотоснимков, ни образцов почерка, ни личных вещей; он всегда платил наличными, обходился без банковского счета и страхового свидетельства. Не отправлял и не получал писем. Он настолько редко снимал перчатки, что искать опечатки его пальцев в Энн-Холле было бессмысленной затеей. Словом, дворецкий мог оказаться кем угодно, но мистером Честером он не был совершенно точно.

Избавившись от униформы дворецкого — смокинга и белых перчаток, он растворился в плотном потоке лондонских пешеходов, как льдинка в весеннем ручье.

Огаст на некоторое время замер у окна, разглядывая прохожих.

Рядом деликатно кашлянули. Камердинер сообщил:

Мистер Картрайт, телефонирует его милость сэр Эдвард, — дождавшись кивка, прижал холодную трубку к уху Огаста:

Алло, Гасси, старина! Слушай, я сейчас в гольф- клубе, тут вышла такая закавыка, — голос лорда Глэдстоуна звучал весьма жизнерадостно, такое начало всегда беспокоило Огаста. — Представь, подходит ко мне наш отставной капитан Пинтер и без всяких обиняков говорит, что принял на должность дворецкого в Энн-Холл камердинера покойного дяди Глэдстоуна — старого пня Карпентера! Представляешь?

Что от него ждать, Эджи? Он человек не нашего круга и уже никогда им не станет. Такие люди не понимают, что сманивать чужую прислугу — признак дурного воспитания. Не вздумай с ним драться — не уподобляйся ему! Миссис Крэйг пишет, он привозил в Энн-Холл архитектора — собирается срубить половину парка и построить бассейн с подогревом, как на модных американских виллах.

Еще и заявил мне, что, пока в Британии царит демократия, слугу нельзя завещать вместе с домом! Ведет себя очень уверенно, хотя знает, что судебные слушания опять отложили… Еще неизвестно, признают ли его наследником графа Колдингейма…