Братство тибетского паука - [8]

Черт… Едва не расшибся! — мистер Горринг, чертыхаясь, перешагнул через упавший стул. — Какого пса ты сидишь в потемках, Гасси? Заперся, как Мерлин в башне, и знать ничего не хочешь! Хотя бы в окно выглянул…

Огаст бросил взгляд на узкий оконный проем — тьма и больше ничего…

Что я там должен увидеть?

«Бентли» старого пня Глэдстоуна!

Лорд Глэдстоун лично приехал сюда?

Если бы. Похоже, дядя окончательно свихнулся. Сегодня отдал мой автомобиль чертову индийскому набобу, завтра ему придет блажь оставить меня без наследства!

Эджи, ты что, пил?

Глотнул самую малость…

Знаешь, — поморщился Огаст, — в строгом смысле «Бентли» не твой. Ты просто пользовался машиной время от времени. Лишить тебя титула дядя все равно не сможет…

Толку с того? Титул нельзя ни продать, ни заложить. Гасси, ты же знаешь: если мои долги превратить в наличные, на них можно будет безбедно прожить года три!

Зачем лорду Глэдстоуну прикармливать какого-то индуса?

Мало ли — бремя белого человека и прочая политика.

Сомневаюсь, чтобы настоящий набоб устроился работать в таможню…

Таможенник или нет, на Маугли он точно не похож. Четыре перстня, два кольца, наручные часы на золотом браслете!

Как вульгарно…

Сильно подозреваю, у него и в заду есть золотое колечко. С ним прибыло двое слуг, Гасси. Двое! Дальше — больше: его уложили в спальне покойного графа!

С этого момента Огаст готов был разделить недоумение будущего лорда:

Странно. Логично было оставить апартаменты для капитана Пинтера.

Надеюсь, капитан протащит чертова дворецкого под килем! Гы-гы-гы…

Эджи, когда ты успел так напиться? — запоздало уточнил Огастес.

Как раз не успел. Сомелье, видишь ли, запер винный погреб и ушел с единственным ключом. Чтоб его задрали медведи! Врет!..

Ох… — в сущности, Огаст поддерживал благую ложь мистера Честера: его приятель уже и без того изрядно набрался.

Ну ничего, старина Гасси, под зданием есть тайный ход, я про него слышал еще в детстве от тетки Делии. Сейчас мы с тобой его найдем и доберемся до винного погреба! — будущий лорд снял со стены небольшую гравюру и поднес к свету.

Изображение представляло собой неправильный пятиугольник, сложная паутина линий разбегалась от центра к вершинам геометрической фигуры. Пятиугольник был обрамлен орнаментом из роз, перевитых лентой с надписью на классическом греческом.

Вот! Такая точно штуковина висит в бильярдной. Похоже на план подземелья?

Не особо… Поземный ход — это детская страшилка, не больше!

Гасси, ты ничего не понимаешь в архитектурных планах! А у меня фамильное чутье на такие вещи, поэтому я и занимаюсь дешифровкой. Если бы я смог перевести надпись, вроде говорится про дураков…

«Глупцы слепы, не ведают, что архимедов рычаг лежит в трех шагах к югу от центра мироздания», — привычно перевел Огаст. Он уже здорово злился, потому что устал и хотел спать. — Доволен?

Мистер Горринг кивнул, Огаст взял со стола лампу и направился к выходу:

Тогда я ухожу спать!

Погоди!.. Если ты сейчас уйдешь, я скажу дяде, мол, старина Гасси мечтает стать вашим личным секретарем. Вот. Будешь целыми днями украшать собой его приемную, отвечать на звонки и бегать с бумагами. Ты больше никогда-никогда не сможешь читать в рабочее время!

И этого человека Огаст со школьных лет считал своим лучшим, считай единственным, другом! Впрочем, у истинных аристократов не бывает друзей — только временные союзники. Разрывать союз с Горрингом- младшим время еще не наступило, поэтому пришлось ограничиться горестным вздохом и остаться на месте.

Так-то, Гасси! — будущий лорд с пьяной настойчивостью ухватил Огаста за локоть, отобрал лампу, подкрутил фитиль и двинулся по периметру библиотеки.

Затем стал разглядывать мозаичный пол — на нем была выложена «земная сфера», встал в центр «мироздания», сориентировался по компасу, встроенному в хронометр (заядлый яхтсмен, Эдвард вместо часов носил при себе хронометр), отсчитал три шага и уткнулся в стену как раз рядом с пюпитром, на котором возлежал прикованный книжный каталог, и без всякого пиетета потянул за кольцо.

Раздался тихий, опасный скрежет — Огасту пришлось прикусить кончики пальцев, чтобы не перебудить прислугу диким воплем: громадный книжный шкаф медленно сдвинулся в сторону, образовалась щель, из которой потянуло сквозняком, сыростью и плесенью. Щель становилась все шире, и наконец вход открылся полностью!

Перед ними зияла бесконечная, жуткая, черная бездна!

Эджи… Давай ни-ни-ни-ни-не пойдем туда? Отложим…

Нет уж! Я решил выпить — значит, выпью. Ничто меня не остановит! Зря, что ли, в моих жилах течет кровь крестоносного воинства?

Чем выше был градус опьянения сэра Эдварда, тем более древних предков он вспоминал, и, уж если добрался до «крестоносного воинства», остановить его не под силу даже усиленному полицейскому патрулю. Дело запросто могло кончиться скандалом. Но допустить скандал со своим участием Огаст тоже не мог. Оставалось только одно — набрать в грудь воздуху и нырнуть в темноту вслед за товарищем.

Пятнышко света от лампы было не больше ладони — оно выхватывало то выщербленную кладку на стенах, то мусор на полу, лужи и плесень, иногда — жирный хвост убегающей крысы; с низкого потолка срывались капли воды. Галереи сужались, поворачивали, здесь и там разбегались в разные стороны еще более узкими рукавами. Огаст уже не помнил, как долго они петляют по каменным лабиринтам — минуты или годы: стрелки хронометра замерли и не двигались с места. Эдвард давно протрезвел, а он сам — забыл про сон. Оба жутко устали, не представляли, куда идти дальше. От плана на гравюре толку было мало! Друзья просто брели без цели и смысла, чтобы не замерзнуть окончательно. На очередной развилке им почудились человеческие голоса — где-то рядом протяжно пела или молилась девушка: слов было не разобрать. Они бросились на звук — потолки стали выше, стены расступились, давая дорогу.