Братство Света - [6]

Рыболов к тому времени окончательно выбился из сил и остановился в ожидании помощи. Он укрылся от возможного нападения дневных хищников под папоротником, поваленным невесть каким болотным гигантом. Зеленые лапы пустотелого гиганта заботливо укрыли человека и его ношу, словно в уютной пещерке, вскоре потонувшей в наползающем из-под лучей солнца теплом тумане. Билли уселся на тушу У-Ы, положив на колени сумпитан — на случай, если Ластоногий или, что еще хуже, анаконда, найдет убежище по запаху крокодильей крови. Ожидая прибытия Коня, счастливый и уставший рыболов принялся вырезать тонким краем зубила на хитиновых веках У-Ы свои символы. Зачем они нужны и кому — Люди Хвоща не знали, а если и знали когда-нибудь, то мудрость оказалась утерянной во тьме веков. Но сей обычай, наряду с целым ворохом других, унаследованных от предков, выполнялся неукоснительно. В каждом Колене болотного народа имелся свой собственный набор символов. Эти закорючки оберегались от чужого глаза и даже от соплеменников, как зеница ока.

Бетховен уже заканчивал выцарапывание последнего символа. От напряжения и внимания разинув рот, он не замечал, как тягучая слюна белесым слизняком свесилась с уголка нижней губы на мятый и грязный ворот халата. Тут окружающая его липкая трясина исторгла утробный звук, не характерный для здешних мест. Билли поспешно спрятал веки аллигатора в задний карман и вышел из импровизированной пещеры. Его утонченный дикарский слух легко вычленял в царящем вокруг хаосе звуков голоса живых тварей и шумы неодушевленной природы.

Предвечерняя топь дышала на манер умирающего в объятиях старости водяного крота. Гул мириадов просыпающихся к ночному бдению насекомых смешивался с хрипами и стонами проседающих торфяных пластов. Большие синие лягушки заунывными голосами переговаривались между кочками. Эти обитатели топей готовились к спариванию, наполняя пространство басовитым стрекотанием, похожим на хохот безумцев. В тумане истошно орали Птицы. Дневные хищники готовились уступить охотничьи угодья ночным пернатым разбойникам.

Однако ухо Билли улавливало и нечто постороннее. Рыболов вслушался в то, что было вплетено в этот хор, и волосы на его загривке встали дыбом.

Осторожное хлюпанье — легко узнаваемый звук крадущихся по кочкам босых человеческих ног.

Бетховен с огромным усилием воли подавил клокотавшее в горле рычание. Дом Оружия скользнул с плеча, и смуглая рука ощутила привычную тяжесть кастета. В наползающей тьме сияли всеми оттенками гноя хищные болотные цветы, приманивающие жертвы на свет. Дрожащий отсвет плавал в тумане, придавая окружающему ландшафту совершенно фантастический вид. Лишь рожденный во Внутренней Флориде мог бы идти в этом хаосе, опираясь на зрение. Хищнику, всецело полагающемуся на нюх, нечего было делать в это время. Наполненный испарениями болотных газов липкий туман не только глушил звуки, он еще и усиливал одни запахи, затушевывая и искажая другие. Конечно, граница центральной топи и южной части Флориды полна кошмарных созданий, выискивающих добычу на ощупь, но все они либо сидели в засаде на одном месте, либо передвигались совершенно бесшумно. Тот, кто шел к Билли сквозь тьму, обладал парой ног и великолепным зрением.

Бетховену припомнилась одинокая фигурка, увиденная им с высоты полета Птицы. В голове понеслись мысли, одна страшнее другой. Крадущийся во мраке мог оказаться юношей другого Колена. Встреча с таким чревата для удачливого рыболова многими неприятностями. Кроме рискованной охоты на аллигаторов, еще один способ мог скачком изменить внутриплеменной статус молодежи: убийство в топях юноши из более низшего Колена Хвоща. Победителю доставалась и Птица, и Конь убитого. В то же время, убийство человека из вышестоящего Колена приводило автоматически к изгнанию из племени, во Внутренней Флориде равносильного смерти.

В случае столкновения с молодым рыболовом из другого рода представитель нижнего Колена изначально находился в неравных условиях. Он мог лишь отступать и наносить агрессору синяки, неглубокие раны и неопасные увечья. В случае успешной ретирады оставалась призрачная надежда на то, что потерпевший неудачу нападающий откупится от более удачливого сверстника, чтобы не оказаться поднятым на смех в своем Колене.

Секунды раздумья хватило Бетховену, чтобы отсеять данную возможность. Ни один из известных ему сверстников не рискнул бы напасть на него. Умение Билли обращаться с духовой трубкой и кастетом являлось среди молодежи притчей во языцех. Попыток нападения на рыболова самого низшего Колена не было с той поры, как он расправился с собственным братом.

Кто еще мог выследить и подкрасться к стоянке Билли?

Наставник Птиц и Коней?

Но старик давно сдал и редко появляется в топях. Тем более — к северу от охотничьих угодий племени.

Тогда кто?

Мысли Бетховена соскользнули на скользкую дорожку первобытного мистицизма. Мир болотного дикаря был полон кошмаров. Тьма над омутами могла соткаться в Погонщика Мертвых, жуткую тварь, по старинным преданиям ведущую вереницу мертвых к северным землям «сухой грязи». Однако Билли мало верил в дедовские сказки, да и Погонщик вряд ли станет подкрадываться к живому. Вот если попасться ему на глаза в момент рыбалки — не видать в этот день удачи; или дурной глаз водителя трупов остановится на раненом, истощенном, больном рыбаке — не миновать смерти.