Братство Света - [13]

Подобные визиты колдуна, понятное дело, не способствовали популярности наместника.

Однажды в деревне, что вплотную прилегает к торфяным болотам, случился конфликт. Не успел ребенок на руках юной матери перейти от хныканья к плачу, как из дома выбежал старый плотогонщик по кличке Семь Пальцев. Он гонял древесные стволы на север, потеряв три перста еще в ранней юности. Их раздробили те самые бревна, что принесли относительное благосостояние большой семье семипалого. Мужчина он был суровый и вспыльчивый. Поговаривали впрочем, что на севере, откуда он в давние времена сбежал, служил Семь Пальцев у пиратов Внутреннего Моря коком, а уродство свое получил в самом настоящем абордажном бою. Но в это совсем уж никто во Флориде не верил — уж очень далеко находится легендарное Море. В пиратских походах или где еще, но выработал семипалый плотогонщик неистовый нрав. Не успел мастер С’Муга насладиться детским плачем, как в голову ему полетел топор, пущенный крепкой рукой хозяина дома.

Телохранители коменданта форта, привыкшие к трусливой покорности жителей Флориды, толком не успели ничего понять, а только с визгом шарахнулись в стороны.

Мастер С’Муга резко распахнул плащ и поднял навстречу летящему снаряду свои узкие и ненормально длинные ладони. Топор несколько замедлил свой полет и лег аккурат в правую руку адепта Нечистого. Комендант Балки с нечеловеческой силой метнул его обратно, в грудь стоящего с разинутым ртом плотогонщика. Удар опрокинул Семь Пальцев на спину и сбросил с высокого крыльца.

В открытую дверь стали один за другим выбегать сыновья убитого. Вернее всего, они хотели остановить обезумевшего отца от опрометчивого шага. Но увидев мертвое тело, они похватали ножи и рогатины и бросились на слуг Нечистого.

Мастер С’Муга в схватке участия не принимал. Он отрешенно смотрел, как свора его отлично натасканных и вооруженных лемутов расправляется с наглецами, осмелившимися поднять руку на темное воинство. Бой был жарким, но коротким. Мстя за секундный испуг, Волосатые Ревуны буквально в клочья изрубили саблями тела поверженных людей, а потом принялись за адское пиршество. Когтистые лапы вырвали из тел сердца, и торопливо запихивали их в вечно голодные пасти.

Потом началась экзекуция. Забрызганные кровью лемуты согнали жителей приболотного поселка к дому старосты. С’Муга коротко изложил оцепеневшим от ужаса людям суть дела, и там же собственноручно переломил шею старосты одним движением рук. Старший сын старосты, бледный от негодования и суеверного ужаса, притащил к С’Муге жену Семи Пальцев. Мастер Нечистого некоторое время рассматривал ее красные от слез глаза, а потом вдруг отвернулся, и пошел к выходу из поселка. Вздох коллективного облегчения еще висел в воздухе, когда бредущий вслед за своим хозяином последний лемут резко повернулся, и метнул кривой нож. Жена плотогонщика и мать троих мертвых сыновей растеряно посмотрела на роговую рукоять, выступающую из ее тела чуть левее ворота рубахи, прямо над сердцем. Потом она начала медленно оседать.

Мастер С’Муга и свора лемутов уже успели растаять в болотной дымке, висевшей прямо за околицей, когда люди разглядели, что мертвая жена Семи Пальцев держит в руках не ребенка, а пустой мешок из кожи, наполненный костями. Колдун за краткие мгновения, пока смотрел на жену дерзкого плотогонщика, выпил из ребенка всю жизнь без остатка.

В деревне, где случился этот конфликт между людьми и гарнизоном Мертвой Балки, с тех пор все пошло наперекосяк. В огородах завелись вредители, и это при том, что у ближайших соседей земля родила, как никогда; в болотах тонула скотина, ибо вешки, поставленные в торфяниках с незапамятных времен, оказались переставленными чьей-то недоброй рукой. Словом, жизнь у них там не заладилась.

Наместника Темного Братства стали бояться еще больше. Дело дошло до того, что ежемесячную дань, взимаемую Нечистым на кормление лемутов, стали оставлять на лысом холме в двух полетах стрелы от самого дальнего сторожевого поста. В некоторых поселениях пастухам и рыбакам дан строгий наказ: при виде приближающейся процессии из форта немедленно оповещать старост. В результате прогулки наместника оказались испорчены — стоило ему оказаться поблизости от околицы, как население спешно удалялось в леса. Гоняться за пугливыми селянами мастер посчитал ниже своего достоинства, и вампирские набеги прекратились.

Вместо этого комендант Балки выдумал новую забаву: плавать по мелким лесным речушкам на утлой лодочке из коры в сопровождении всего-навсего двух тщедушных гребцов, даже не лемутов, а существ, которых человеческий язык не поворачивался назвать людьми. Первое время развлечение получилось, что надо. Дважды из прибрежных камышей в лодку стреляли из лука, один раз прилетела острога, пущенная неверной рукой — расщепила весло и ранила гребца. Мастер С’Муга до последнего мгновения делал вид, что не подозревает о засаде, а потом отводил глаза мстителям. Немедленно лес наполнялся как из-под земли взявшимися солдатами форта. Лемуты, особенно те, что были выведены Нечистым из пород мелких лесных хищников, легко брали след. После непродолжительной травли неудачливых мстителей доставляли в форт. Больше живыми их никто не видел. На перекрестке лесных троп и тележных дорог Волосатые Ревуны врыли деревянный кол. К нему они приколачивали стрелами окровавленные скальпы жертв. Опознать их можно было по трем коротким косичкам, которые заплетали флоридские юноши, уходя мстить.