Братство рун - [4]

Вдруг Джонатан обнаружил нечто, что привлекло все его внимание. Потому что, когда он снова пролистал фолиант, внешний вид и форма документа изменились. То, что он теперь держал перед собой, не было ни письмом, ни свидетельством. Ему с трудом удалось определить первоначальную цель бумаги, потому что она создавала впечатление вырванной страницы из единого целого документа, по всей вероятности хроники или же старинной летописи монастыря.

Выведенные кисточкой буквы существенно отличались от предшествующих страниц. Сам пергамент также казался на ощупь грубее и тоньше, чем лежащий рядом, и явно был существенно древнее указанной даты.

К чему мог относиться этот документ?

И почему его вырвали из его первоначального тома?

Если бы поблизости оказался один из монахов, которые заведовали библиотекой, то Джонатан непременно бы спросил его об этом. Но в такой поздний час аббат Эндрю и его братья уже удалились на молитву и предались затворничеству. Монахи привыкли к тому, что Джонатан на целые дни погружался в изучение наследия прошлого. Так как сэр Вальтер пользовался их полным доверием, они отдали его студенту ключ, который предоставлял ему доступ к библиотеке в любой час.

Джонатан почувствовал, как волосы на его затылке встают дыбом. Ему очень хотелось отгадать загадку, на которую он так неожиданно наткнулся.

В дрожащем пламени свечи он начал читать.

Это давалось ему гораздо труднее, чем с другими документами, во-первых, потому что страница находилась в еще более плохом состоянии, во-вторых, потому что автор пользовался очень странной, напичканной неизвестными понятиями латынью.

Джонатан сумел выяснить, что этот лист не относится ни к одной из хроник. В тексте часто употреблялась форма «благороднейшие господа»; речь могла идти о письме, но стиль языка был для этого очень вычурным.

— Возможно, это отчет, — пробормотал Джонатан в задумчивости себе под нос. — Отчет вассала лорду или королю…

С любопытством детектива он продолжил чтение. Честолюбие охватило его и подталкивало выяснить, когда был создан этот документ и о чем в нем шла речь. Для исследования прошлого требовались не только солидные исторические знания, но и хорошая доля любопытства. Джонатан обладал и тем, и другим.

Расшифровка рукописи оказалась весьма непростым занятием. Хотя Джонатан за это время приобрел немалый опыт в деле чтения и толкования сокращений и аббревиатур в рукописях, он осилил только пару строк. На переплетенных тропах, по которым ступал автор этого документа, знания школьной латыни перестали быть Джонатану помощниками.

Снова всплывали некоторые слова, привлекавшие его внимание. Речь постоянно шла о «papa sancto», может быть, здесь подразумевался святой папа в Риме? Во многих местах появлялись слова «gladius» и «rex», что было латинским обозначением для «меча» и «короля».

И опять Джонатан наталкивался на явно не латинские понятия, которые он не мог перевести. Он предположил, что это заимствования из гэльского и пиктского языков, что в раннем Средневековье еще было широко распространено.

Как рассказывал сэр Вальтер, раньше многие шотландцы знали эти архаичные, долгое время запрещенные языки. А если он переписал эту страницу документа и показал одному из них?

Джонатан покачал головой.

С этой одной страницей он едва ли продвинется далеко. Необходимо найти оставшуюся часть отчета, которая должна скрываться где-то под запылившимися сводами библиотеки.

Задумчиво он взял подсвечник в руку. В дрожащем свете свечи, который пронзал своими лучами темноту, он оглянулся по сторонам. При этом Джонатан заметил, как удары его пульса участились. Чувство, что он вышел на след настоящей тайны, охватило его. Слова, которые он расшифровал, не выходили у него из головы. Действительно ли речь шла об отчете? Возможно, о послании папского легата? Что могли иметь общего король и меч? Да и о каком короле шла речь?

Его взгляд скользнул вверх по балюстраде. Там призрачно просматривались полки верхнего этажа. Оттуда он достал том собрания, в котором он обнаружил этот фрагмент. Возможно, он найдет там и оставшуюся часть документа.

Для Джонатана было очевидным, что шансы скорее ничтожны, но он хотел хотя бы попробовать. О времени он совершенно забыл, о том, что уже было далеко за полночь, он ни разу не вспомнил. Он быстро взбежал вверх по ступеням винтовой лестницы, когда шорох заставил его сжаться от страха.

Это было резкое, глухое постукивание.

Массивная дубовая дверь библиотеки открылась и снова закрылась.

От ужаса Джонатан вскрикнул. Он вытянул перед собой руку со свечой, чтобы осветить помещение под балюстрадой, потому что хотел увидеть, кто был ночным посетителем. Но света свечи было недостаточно, и он потерялся в пропитанной пылью черноте.

— Кто там? — спросил Джонатан громко. Ответа он не получил.

Вместо этого теперь он услышал шаги. Тихие, мерные шаги, которые приближались по холодному полу, выложенному обожженным кирпичом.

— Кто здесь? — еще раз спросил студент. — Аббат Эндрю, это вы?

Вновь он не получил ответа, и Джонатан заметил, как необъяснимый ужас смешался с его прирожденным любопытством. Он потушил свечу, прищурил глаза и попытался что-нибудь разглядеть при скудном освещении библиотеки, которое теперь исходило только от света луны, падающего через грязные окна тонкими нитями.