Братство Майкрофта Холмса - [7]

— Но что всё это значит? — спросил я, вздрогнув, когда игла вновь ужалила меня.

— Метка Прислужника из Долины Царей, — ответил Холмс таким тоном, будто это должен был знать каждый школьник. — А больше вам знать не следует.

— Прислужник из Долины Царей, — повторил я. — Ну что ж.

— Если кто бы то ни было задаст вам вопрос о значении этой татуировки, — продолжал Холмс, нанося последние точки на изображение скарабея, не превышавшего размером запонку моего воротничка, вы ни в коем случае не должны показать, что знаете хоть что-то ещё.

— И это будет правдой, — напомнил я.

— Именно так. И при всём желании они не смогут выжать из вас большего. — Холмс отложил шприц. — Прошу простить меня за неприятные ощущения, которые я вам причиняю, но, уверяю вас, эта отметина сослужит такую службу, ради которой стоит перенести небольшие неудобства. — В его серых глазах вспыхнул мрачный огонёк. — Если они поймут, что вы не тот, за кого выдаёте себя, то пожелают покарать вас за дерзость. И скорее всего постараются использовать вашу смерть как предостережение для любого другого, кто мог бы захотеть повторить вашу попытку. — Он откинулся на стуле, покачиваясь на его задних ножках. — Гатри, вам предстоит пройти над пропастью. Надеюсь, не нужно лишний раз подчёркивать, что я не хочу, чтобы вы рухнули в неё?

— Конечно, сэр, — ответил я. Сердцем я чувствовал, что последнюю сдержанную фразу он произнёс от всей души.

Майкрофт Холмс перестал раскачиваться на стуле.

— Вы возвращаете меня к жизни, Гатри. Теперь перекусите, а я тем временем вкратце расскажу о том, что вам предстоит. На Браунлоу-стрит рядом с гостиницей Грэя есть ещё одна гостиница со странным названием «Бильбоке». Она занимает одно из немногих зданий, уцелевших в том районе после пожара тысяча шестьсот шестьдесят шестого года. Я хочу, чтобы вы пошли туда, сняли самую дешёвую комнату и принялись разыскивать солиситора[1], который не слишком придирчиво относился бы к личности клиента и происхождению своего гонорара. Сделайте так, чтобы там увидели вашу татуировку, но покажите её как бы случайно. И, если удастся, упомяните о неблагоприятном расположении звёзд; тогда шпионы тех людей, которых мы разыскиваем, поймут, что появился подходящий человек. А вам следует показать себя жадным и готовым на всё.

Моя записная книжка лежала рядом с тарелкой. Я собирался во время еды записывать инструкции и надеялся, что они не смогут совсем лишить меня аппетита.

К двум часам пополудни я был готов, насколько это возможно без длительного вхождения в образ. Я выбрал себе костюм из тех, которые Майкрофт Холмс некогда получил из гардероба актёра Эдмунда Саттона именно для таких случаев: слегка поношенное пальто, сшитое по недавней моде, которое мог бы носить старший клерк умеренно преуспевающего предприятия; жилет, на котором не хватало двух пуговиц, был мне явно велик; воротничок на сорочке был перелицован не слишком умелой рукой; торчавшие из рукавов истрёпанные манжеты подчёркивали общий неопрятный вид. Неописуемые брюки были дюйма на три широки в талии. Добавьте к этому костюму пару башмаков, готовых в любой момент расстаться с подошвой, и вы увидите перед собой человека, который некогда обладал скромными средствами, но ныне переживает тяжёлые времена.

— Отлично, мой мальчик, но вам обязательно нужна шляпа, по которой можно будет понять, что её хозяин некогда был щёголем, но, увы, сохранил только смутные воспоминания о прежней роскоши. — Холмс невесело усмехнулся и выбрал на полке касторовую шляпу с загнутыми полями. Так же, как и пальто, она уже года три назад вышла из моды. Кроме того, он дал мне цепочку с брелоком, но без часов. — Так у вас будет возможность пожаловаться на то, что вам пришлось продать часы, чтобы заплатить за жильё. Имеет смысл сказать при случае, что вам пришлось проститься и с другими вещами.

— Понятно, — ответил я, закрепляя брелок на жилете.

— Теперь повязка. Решайте, какой глаз вам больше нравится прятать. И как следует запомните свой выбор. Если вы как-нибудь случайно закроете не тот глаз, вам трудно будет дать этому объяснение. — Холмс разразился сардоническим смехом. — Так, наденьте повязку… — Он посмотрел, как я прикрываю заплатой свой правый зелёный глаз, поскольку этот цвет более заметен, чем голубой цвет левого глаза, а затем подал мне шляпу.

— Чрезвычайно угнетающий образ. Человек, дошедший почти до крайности. Ещё вам нужно будет засунуть руки в мусорный ящик, чтобы грязь набилась под ногти и испачкала манжеты. А вот это завершит картину. — Он вручил мне бутылку из мутного стекла.

Заинтригованный, я вынул пробку; в лицо мне ударил резкий запах алкоголя и лаванды.

— Мой дорогой Гатри, у нас нет ни времени, ни желания дать вам возможность обзавестись натуральным ароматом человека, который долго обходился без воды и мыла. Но мы можем наилучшим образом замаскировать этот недостаток вашего образа с помощью этого средства.

— Вы так считаете? — взволнованно спросил я, вздрогнув при мысли о том, что мне придётся натереть лицо этим ужасным снадобьем.

— Да. А теперь слушайте внимательно. Вас зовут Август Джеффрис. Август и Гатри звучит довольно похоже, и вам нетрудно будет привыкнуть к этому имени. У вас осталось всего два фунта, и вы непрерывно жалуетесь на это. Говорите, что вам пришлось оставить жену и детей, называйте любой город и страну, которые вам придут на ум, и что вы уже в отчаянии из-за того, что не знаете, каким образом доставить их в Лондон. Будьте осторожны: как следует запомните имена вашей несуществующей жены и детей, так как вас наверняка попытаются подловить на неточности. Если ошибётесь, мольбы о пощаде не помогут.