Братец Иванушка - [3]
Время подходило к вечеру, началась позёмка, скоро перешедшая в метель. Ветер дул в лицо. Олени перешли на шаг, потом остановились.
— Куропатка-чум! — крикнул мне ненец.
Мы привязали оленей мордами к нартам — в таком положении они не могли убежать. Проводник достал из мешка мороженую рыбу, острым ножом нарезал её тонкими стружками, и мы сытно поужинали. Вокруг бушевал буран, в двух-трёх шагах ничего не было видно. Каждый, из нас лёг около своей нарты, воткнув в снег хорей, деревянный шест, которым погоняют оленей. Снег за несколько минут запорошил меня, и я перестал слышать завывание ветра. Одежда на мне была надежная, от моего дыхания вокруг головы образовалось небольшое пространство, я чувствовал себя отлично и не заметил, как уснул.
Очнулся, когда услышал своё имя. Это мой провожатый освобождал меня, разгребая снег ногами:
— Буран нет. Надо ехать.
Я поднялся на ноги. Было тихо. Над тундрой сверкали тысячи серебряных звёзд. Я посмотрел на часы, получалось, что мы, убаюканные пургой, пролежали под снегом десять часов.
Поели, запрягли оленей, и двинулись в путь. Перед нами расстилалось бескрайнее снежное поле. Вдруг под копытами оленей взметнулся белым пламенем снег — рванулась в сторону стая белых птиц.
— Куропатки! — закричал ненец. — Умный птица. Спит в снегу. От бурана прячется в снегу. Мы, однако, тоже хитрый, как куропатки!
Он засмеялся, радуясь звездному небу, белому простору и, наверное, догадливости своих далёких предков, которые научились у птиц пережидать непогоду нехитрым способом, смысл которого раскрывается всего в двух словах — куропатка-чум, дом куропатки.
Медвежонок Черныш
У инспектора рыбоохраны Василия Павловича объявился в доме медвежонок. Охотники подарили. Шерсть у камчатских и курильских медведей чёрная, потому и назвал инспектор своего подопечного Чернышом. Сначала его кормили сгущённым молоком, разведённым в тёплой воде. Оно очень нравилось медвежонку, и он старательно вылизывал свою чашку. Потом Черныш стал есть рыбные консервы и не отказывался от супа, приготовленного из сухих овощей.
Первое время Василий Павлович не мог нарадоваться на медвежонка: уж больно забавный и приятный зверёныш — мордочка острая, глаза живые, весёлые, сам чёрный, а на груди белое пятно; с людьми играет, как котёнок, кувыркается, встаёт на задние лапы. Особенно любил Черныш возиться с пуховым одеялом: накрывался им, делал из него убежище, таскал по полу, подкрадывался и набрасывался, будто одеяло было живым. Василий Павлович повздыхал, повздыхал и отдал одеяло медвежонку в полное его распоряжение. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало!
Черныш рос да рос, превратился в красивого сильного зверя, а чтобы подчеркнуть свою самостоятельность, стал ходить обедать в столовую. Вот тут-то и сказался его дерзкий, неуживчивый характер. А надо сразу сказать, что курильские медведи гораздо злее российских бурых мишек. Если в столовой Черныша гнали прочь, он не отходил в сторону, а, обиженно сопя, норовил лапой дать затрещину обидчику. Теперь представьте, что вы несёте горючие щи, а какой-то неотёсанный лохматый грубиян толкает вас так, что капуста из щей разлетается по всей столовой. Конечно, это никому не понравится.
Дома ещё хуже: медведь стал рвать одежду, царапать мебель, а когда был не в духе, перевёртывал стол. Попробовал инспектор наказывать своего воспитанника, но тот даже безобидных нравоучений не терпел и сразу лез в драку. Что с ним поделаешь? Тёмный человек, в лесу родился, в школу не ходил. Не милицию же вызывать!
Когда Чернышу исполнилось шесть месяцев, Василий Павлович решил избавиться от него. Рано утром отвёл медведя в безлюдную часть острова и оставил среди зарослей кедрача.
А вечером, ложась спать, вспомнил инспектор Черныша и жалко ему стало беднягу.
Ночью в окно кто-то постучал… Открыл Василий Павлович дверь — на пороге стоит Черныш, будто с гулянки вернулся: пошатывается, взъерошенный, дышит шумно и лапой отмахивается: мол, только без расспросов.
Прошло ещё несколько дней. Возвратился инспектор с работы домой — что такое? На полу валяются железные банки, всё вокруг заляпано сгущённым молоком и рыбными консервами, среди банок сидит Черныш и клыком, как консервным ножом, вскрывает последнюю крышку. Пропал запас всего инспекторского отряда, в котором, кроме Василия Павловича, работали ещё три человека — помощник инспектора, моторист и матрос! Схватил инспектор своё охотничье ружьё…
— Василий Павлович, пароход пришёл! — закричали с улицы. Надо было ехать на разгрузку. Это и спасло медведя.
У острова стоял большой белый пароход, а от берега плыли к нему за грузом баржи. Поднялся инспектор на борт одной из таких барж, глядь! — и Черныш уже рядом. Подплыли к пароходу. Хозяин по верёвочному трапу поднимается, медведь за ним лезет. Капитан парохода как увидал такого смешного зверя, так от Василия Павловича ни на шаг не отходит: подари да подари команде Черныша! Василий Павлович помялся для приличия, а сам рад-радёшенек.
А медведю всё на корабле интересно. Это что такое? Шлюпка? А почему под брезентом? Сорвать! Вот так. Эта лестница куда ведёт? В машинное отделение? Посмотрим, посмотрим!
