Брат Томас - [25]

— Тогда было не просто другое время, сынок. Другая планета.

Открылась наружная дверь гостиной. Вошли помощник шерифа и четыре монаха. Они прибыли, чтобы обыскать гостевое крыло, хотя едва ли нацелившийся на самоубийство брат выбрал бы эту часть монастыря для того, чтобы выпить бутылку «Клорокса».[12]

Брат Костяшки продекламировал последние строки молитвы, перекрестился, и я последовал его примеру, словно мы удалились сюда, чтобы вместе помолиться за скорейшее возвращение живого и невредимого брата Тимоти.

Не знаю, можно ли квалифицировать этот обман как полшага по скользкому склону. Я не почувствовал, что куда-то соскальзываю. Но, разумеется, мы не замечаем спуска, пока не набираем скорость ракеты.

Костяшки убедил меня, что я не найду друзей в Управлении шерифа, что я не должен связывать себя никакими обязательствами, если хочу открыть, какой готовящийся акт насилия привлек в монастырь бодэчей. Вот почему я решил избегать контактов с копами, пусть и не делая вид, что скрываюсь от них.

Брат Флетчер, кантор и дирижер монастырского хора, один из четырех монахов, пришедших с помощником шерифа, попросил разрешения обыскать мои апартаменты и незамедлительно его получил.

В угоду помощнику шерифа, чьи глаза под грузом подозрений превратились в щелочки, Костяшки предложил мне помочь ему в осмотре кладовых, которые были его вотчиной, поскольку он отвечал за продукты и напитки.

Когда мы вышли из гостиной во внутренний дворик гостевого крыла, где между колоннами завывал ветер, я увидел поджидающего меня Элвиса.

В предыдущих двух рукописях я рассказывал о своих отношениях с душой Элвиса Пресли, которая не покинула наш мир, а пребывала в Пико-Мундо. Когда я ушел из городка в пустыне в расположенный в горах монастырь, Элвис двинулся следом.

Вместо того чтобы обитать в подходящем для него месте, скажем, в «Грейсленд», он предпочитает мою компанию. Думает, что с моей помощью рано или поздно решится покинуть этот мир и отбыть в следующий.

Наверное, мне бы радоваться тому, что это призрак Элвиса Пресли, а не какого-нибудь панка вроде Сида Кошмарика. У Короля тонкое чувство юмора, и он тревожится обо мне, пусть иногда безутешно плачет и никак не может остановиться. Молчаливо, разумеется, но слез проливает море.

Мертвые не говорят и не пользуются устройствами, воспроизводящими текст, поэтому мне потребовалось много времени, чтобы понять, почему Элвис задержался в нашем беспокойном мире. Поначалу я думал, что мир этот отнесся к нему очень даже хорошо, вот он и не хочет уходить куда-то еще.

На самом деле ему очень хочется увидеть свою мать, Глейдис, в следующем мире, но он не может заставить себя перейти границу между мирами, потому что грядущее воссоединение наполняет его тревогой.

Редкие мужчины любили мать больше, чем Элвис любил Глейдис. Она умерла молодой, и он скорбел о ней до самой смерти.

Его страхи, однако, связаны с тем, что он упал в ее глазах, и падение это вызвано употреблением наркотиков и неудачами в личной жизни, случившимися после ее ухода. Он стесняется и своей недостойной смерти (передозировка прописанных лекарств, лицо в блевотине), хотя для рок-н-ролльных знаменитостей такая смерть скорее правило, чем исключение.

Я частенько уверял его, что там, где ждет Глейдис, нет ни стыда, ни злости, ни разочарования, только любовь и понимание. Я говорю ему, что на Той стороне она с радостью обнимет его.

Пока что мои уверения его не убедили. Разумеется, никаких оснований для того, чтобы он принимал их за истину, и нет. Помните, в шестой главе я признал, что ничего не знаю.

Когда мы вошли в коридор, соединяющий гостевой и главный внутренние дворики, я сказал брату Костяшки: «Здесь Элвис».

— Да? И из какого фильма?

То есть Костяшки хотел знать, в каком наряде Король.

Другие призраки носят только ту одежду, в которой они умерли. У Донни Москита, бывшего мэра Пико-Мундо, случился обширный инфаркт, когда он «кувыркался» с молодой женщиной. Сексом он занимался, надев туфли на высоких каблуках и женское белье. Его это возбуждало. И теперь призрак мэра Москита выглядит не очень (волосатое мужское тело в кружевных трусиках и лифчике), бродя по улицам городка, где при жизни в его честь назвали парк, но потом переименовали, отдав предпочтение ведущему популярной телевикторины.

Но Элвис и после смерти просто супер. Надевает по своему выбору те самые костюмы, в которых выступал на сцене и снимался в кино. В то утро он прибыл в черных туфлях, обтягивающих черных фрачных брюках, красном кушаке, белой рубашке с жабо, элегантном шейном платке.

— Это наряд танцора фламенко из «Забав в Акапулько», — ответил я брату Костяшки.

— В Сьерре-то зима.

— Холода он не чувствует.

— Не слишком подходящий наряд для монастыря.

— Он не снимался в монашеских фильмах.

Шагая рядом со мной, в самом конце коридора Элвис обнял меня за плечи, словно пытался поддержать. По ощущениям казалось, что это рука живого человека.

Я не знаю, почему призраки обретают плоть, прикасаясь ко мне, почему они теплые, а не холодные, однако они проходят сквозь стены и дематериализуются, едва у них возникает такое желание. Это загадка, на которую я, скорее всего, ответа так и не найду. Столь же непонятными для меня останутся популярность баллончиков с аэрозольным сыром и удачная певческая карьера мистера Уильяма Шэтнера