Брат Гримм - [21]

— Это лишь аллегория, — объяснял Герхард Вайс, — литературный прием. Не существует и не существовало никаких указаний или даже намеков на то, что Якоб Гримм был педофилом или убийцей. Моя книга «Дорога сказки» — выдумка, игра ума. Я выбрал Якоба Гримма и его брата только потому, что они были собирателями немецкого фольклора. Эти люди изучали старинные предания и анализировали особенности немецкого языка. Если кто и понимал могущество мифов и фольклора, так это были братья Гримм. Сегодня мы боимся выпускать детей из поля зрения. Во всех проявлениях современной жизни мы видим опасность и зло. Мы отправляемся в кино, чтобы ужаснуться современным мифам, которые, по нашему убеждению, являются зеркальным отражением жизни и общества. Однако истина состоит в том, что опасность существовала всегда. Убийцы детей, насильники и смертельно опасные маньяки были присущи любому обществу. Являлись константой человеческого существования, если так можно выразиться. Разница состоит лишь в том, что если раньше мы пугали себя Серым Волком, ведьмой или притаившимся во тьме леса неизвестным злом, то теперь мы нагоняем на себя страх мифами о гениальном серийном убийце, маниакальном преследователе, пришельце из иных миров или созданном наукой монстре… По большому счету мы сподобились лишь на то, чтобы вернуть к жизни злого Серого Волка и создать новые аллегории вечного, древнего зла.

— И это, по вашему мнению, дает вам право бросать тень на великого немца? — спросил ученый тоном, в котором прозвучали негодование и изумление.

Голос писателя по-прежнему звучал ровно, без каких-либо эмоций, что показалось Фабелю странным. А может быть, даже и тревожным.

— Я понимаю, что привел в ярость как значительную часть немецкого литературного истеблишмента, так и потомков Якоба Грима. Но я всего лишь выполнял долг сочинителя современных сказок. В качестве такового я считал своей обязанностью продолжить старинную традицию пугать читателя затаившимися внутри людей темными силами.

Следующим слово взял ведущий:

— Наследников Якоба Гримма особенно возмутило, что вы, утверждая, что образ их предка как серийного убийцы является вымыслом, используете роман для пропаганды своей теории, в соответствии с которой «всякий литературный вымысел является правдой». Что вы хотите этим сказать? Так это выдумка или нет?

— Как вы правильно заметили, — продолжал Вайс все тем же ровным, лишенным эмоций голосом, — мой роман не основан на фактах. Но я не сомневаюсь, что грядущие поколения будут смотреть на него не так, как смотрим мы. Скорее всего они будут считать, что в нем присутствует доля истины. Менее образованное и более ленивое поколение, которое придет нам на смену, будет запоминать лишь беллетристику — то есть выдумку — и станет воспринимать ее как факт. Возьмем, к примеру, портрет шотландского короля Макбета, созданный Шекспиром. В реальной жизни Макбет был успешным, горячо любимым и уважаемым правителем. Но в угоду сидящему в то время на английском троне монарху Уильям Шекспир демонизировал этого достойнейшего человека. То есть мы имеем дело с чистейшей воды выдумкой. Но посмотрите, что произошло. Макбет превратился для всех в символ безжалостного, кровожадного честолюбия, алчности и насилия. Но эти отвратительные качества принадлежат не исторической личности, а всего лишь персонажу, порожденному фантазией Шекспира. Мы не просто превращаем истории в легенду или миф… мы изобретаем, придумываем несуществующие детали или занимаемся примитивной фабрикацией. В конечном итоге миф или сказка начинают восприниматься как истина.

Ученый муж, проигнорировав слова Вайса, в очередной раз обрушился на писателя с филиппикой за попытку очернить светлый образ Якоба Гримма, и дискуссия этим закончилась, поскольку истекло время передачи. Фабель выключил радио и погрузился в размышления. Писатель, по существу, утверждал, что людям во все времена была присуща склонность к ничем не обоснованному насилию и жестокости. Безумное чудовище, задушившее девушку и бросившее ее на берегу Эльбы, было лишь последним в бесконечном ряду психопатов. Фабель всегда знал, что это сущая правда. Он читал о французском аристократе шестнадцатого столетия Жиле де Рэ, который, обладая абсолютной властью в своих владениях, в течение многих лет безнаказанно похищал, насиловал и убивал маленьких мальчиков. Счет его жертв шел на сотни, если не на тысячи. Но, даже зная все это, Фабель пытался убедить себя, что серийный убийца — это современный феномен, продукт распада социального порядка или плод нездорового ума, повседневно подпитываемого грязной, полной насилия порнографией, легкодоступной на городских улицах или в Интернете. Если это так, говорил себе Фабель, то у людей еще остается слабая надежда. Коль скоро современное общество создало подобных монстров, то оно способно найти средства, чтобы их обуздать. С другой стороны, признание того, что зло является постоянным и неизбежным спутником человечества, означает расставание со всеми надеждами.

Фабель вложил в плейер компакт-диск, и салон машины заполнил голос Герберта Гренмейера. За окном проносились километры, а Фабель делал все, чтобы прогнать невеселые мысли о притаившемся в темноте леса вечном зле.