Брат-чародей (продолжение) - [18]

– Зря Жоани так боялся этого места. Легко могу себе представить его вон на том

возвышении, с его коронным кукарекающим номером. Вписался бы сюда за милую душу!

– так однажды подытожила она Кастеме свои впечатления, выбирая слова, чтобы прозвучало хлёстко. Тот только рассмеялся, но ничего не ответил.

Территория Бездомья началась с небольшого, но оживлённого посёлка. Смешно, но в

Бездомье были дома! Хотя это ещё полбеды; сильнее всего Дженеву резануло местное

правило ставить не каменные или бревенчатые здания, а хибары, лачуги и шалашики:

вроде как если дом выглядит неосновательно, то он уже вроде как и не дом! «Лицемеры»,

– бухтела она под нос, замечая очередную ложную хлипкость балок или накрепко пропитанную ядрёным клеем тростниковую перегородку.

Посёлок был по сути сплошным постоялым двором, в котором постоянно жили только их хозяева – межники, как они себя называли. Основную толпу в посёлке составляли приезжие, непрекращающийся поток страждущих самых разных положений, достатков, возрастов и занятий. Объединял их разве что одинаковый огонёк в глазах, огонёк ожидания чуда.

В основном сюда съезжались за исцелением. И таких людей Дженева ещё понимала.

Гораздо большее недоумение, вплоть до полной неприязни, у неё вызывали просители

приворотов, искатели смысла жизни, прояснятели собственного будущего и сами-не-знамо-чего-требователи… Они и раньше были такими, – крутила пальцем у виска Дженева, – или уже здесь поехали?.. Не спеши с суждениями, – отвечал Кастема. – Всё, что ты напрасно припишешь другим, однажды станет твоим собственным.

И, наконец, сами отшельники. Спутать их с нормальными людьми было невозможно. Они высоко и гордо несли знамя своей свободы от условностей, от правил, от

законов, от необходимости одеваться, когда холодно, есть, когда проголодаешься и

мыться, когда воняешь. Они появлялись, не предупреждая, и исчезали, не прощаясь,

а в промежутках между этим пели повторяющиеся бессмыслицы, изрекали пророчества, прогоняли хвори, лупцевали палками особо приставучих просителей и вообще развлекались, как могли.

Кастема надолго уходил из посёлка, оставляя её одну. Однажды он сказал, что

наконец договорился, и повёл её едва протоптанными тропинками в какую-то чащобу. Несколько часов сидели на высокой каменистой площадке; Кастема уважительно беседовал со старцами непонятного возраста и пола. Разговор шёл на уровне таких тончайших намёков и ажурных аллюзий, что Дженева, в конце концов, плюнула на пытаться разобраться со смыслом и просто слушала их, как песню. Пару раз

внимание обращалось на неё – и она широко улыбалась, ещё острее желая сорваться с места, лишь бы разогреться и разогнать кровь по уставшим от долгого сидения ногам.

А самое разочарование то, что так и не повидались с Юзом. Там, куда она ходила, его не было. Конечно, она бы и сама сбегала к нему, да только куда?.. Пробовала было навести Кастему на разговор о Юзе, но всё как-то неудачно; почти всё время после исчезновения Миррамата она видела Кастему неспокойно задумчивым и неразговорчивым.

Решение о возвращении в Венцекамень было принято нежданно и быстро осуществлено. Спускаясь к Бобовому тракту, Дженева с горечью подумала, что из жизни оказалось вычеркнуто столько дней; столько времени прошло впустую, то есть без Юза…

Город встретил их ослепительно белой, пушистой и захватывающей дух заснеженностью. В Башне, куда Дженева сразу вернулась, никого из чародеев не было, так что впечатлениями от поездки пришлось делиться только со смотрителями

– молчуном и домоседом Тудро и его женой Фаньей, искренне считающей, что жизнь только тогда хороша, когда в ней места неожиданностям. Они вежливо выслушали её сумбурные описания, а потом перевели разговор на старую тему о том, как сложно нынче молодой порядочной женщине найти себе хорошую помощницу (у Фаньи была какая-то родственница, которую она давно пыталась устроить в услужение к чародеям). Дженева скисла и отправилась искать Гражену. Тут её ждало новое разочарование: оказалось, что подруга уехала в Погорье и вроде даже надолго. На улице она случайно столкнулась с Айна-Пре, но выспрашивать у него о Гражене не решилась. Они обменялись парой малозначительных слов, а когда уже собирались расходиться, он огорошил её новостью. В ближайшее время ей предстоит визит в королевский дворец, где её, молодого чародея, представят важным сановникам.

Сказать, что Дженева перетрусила, – ничего не сказать. Во времена своего бродячего детства она пропиталась страхом перед всеми власть придержащими по самое не хочу. А тут – на тебе! –Туэрдь… Внезапно помягчевший Айна-Пре поведал смешную историю о том, как глупо он сам сел в лужу во время первого посещения Туэрди, и между прочим добавил, что сегодня же договорится о нескольких уроках дворцового этикета для Дженевы.

Сами по себе эти уроки пригодились мало (лишь помогли выяснить – всё то, что Дженева за эти годы нахватала от леди Олдери, во многом и оказалось тем самым этикетом), зато они дали ей время привыкнуть к мысли о Туэрди и немного успокоиться. Дополнительной уверенности придавало красивое строгое одеяние,