Брак по любви - [13]

— Пенистон редко выезжает из Лондона, так что едва ли мы увидим его в Брокетте, зато ты познакомишься с Фредериком и Джорджем. Оба — страшные грубияны, особенно Джордж. Он считает свои розыгрыши очень смешными, хотя на самом деле они ужасно грубые и дурацкие.

— Иногда ты становишься похожей на Эмили, — неодобрительно хмыкнула Фанни.

— Единственный из всей этой компании, кто мне действительно нравится, — это Уильям. Я виделась с ним в последний раз, когда была еще совсем маленькой, и почти совсем его не помню. В моем возрасте вообще редко видишь мальчиков — они вечно уезжают куда-нибудь учиться. Насколько я знаю, Уильям Лэм недавно окончил Кэмбридж и вскоре они с Фредериком отправятся изучать философию куда-то в Шотландию.

— Возможно, — отозвалась мисс Янг, — мы застанем Уильяма в Брокетте. Твоя мама сказала, что он должен быть там; по крайней мере, она на это надеялась. Уильям настоящий джентльмен, он постарше вас и поможет мне присматривать за вами.

Каро не выспалась и выглядела порядком измученной — прошлой ночью Генриетта разрешила ей участвовать в костюмированном бале-маскараде, который давали в Девоншир-Хаус, — но после слов мисс Янг она заметно повеселела, а ее глаза заинтересованно заблестели. Она погрузилась в молчание, и по мечтательному выражению ее лица Фанни догадалась, что она думает об Уильяме Лэме, пытаясь представить, в какого красавца он превратился за те годы, что они с ним не виделись.

Фанни впервые в жизни оказалась в Брокетте и теперь была в полном восторге. Неудивительно, что Каролина назвала его «райским уголком», никогда раньше ей действительно не приходилось видеть ничего прекраснее.

Дом был не слишком большим, но радовал глаз гармонией и изяществом архитектурных форм. Вокруг был разбит восхитительный парк: густой дерн выстилал землю между вековыми деревьями, а посреди этого зеленого ковра безмятежно журчал ручей, через который был перекинут каменный мостик.

Здесь все было по-домашнему уютно, без лишней помпезности, а в каждой комнате — множество книг, цветов и солнечного света.

Слуги с радостью встретили Каролину и Фанни; выбежавшие на шум подъезжающей кареты трое мальчиков Лэмов приветствовали гостей восторженными воплями, но Уильяма среди них не оказалось. Он появился в Брокетте лишь двумя днями позже, когда все уехали на прогулку.

Каро, не подозревая о его приезде, ворвалась в библиотеку и обнаружила там Уильяма, удобно расположившегося в большом кресле с книгой на коленях. Она остановилась как вкопанная на пороге и несколько мгновений не могла произнести ни слова от удивления. Она помнила его довольно симпатичным мальчиком, но юноша, представший сейчас ее взору, показался ей сказочным принцем. Он был высоким и широкоплечим, а в его изысканной одежде прослеживался легкий налет почти артистичной небрежности. Смуглое лицо украшала густая копна темно-каштановых волос, такими же темными были и его глаза. Черты его лица показались Каро совершенными, как у греческого бога, а когда он встал и с улыбкой поклонился, в его карих глазах промелькнула искорка любопытства.

— Должно быть, вы — Уильям? — произнесла она наконец.

— К вашим услугам, ваше величество! — церемонно поклонился Уильям.

— Величество? — озадаченно переспросила Каро. — Но… я не королева и не принцесса. Но даже если вы решили на мгновение, что я принадлежу к королевскому семейству, вам следовало бы называть меня «ваше высочество».

— Ваше величество, царица Титания[1], — повторил Уильям. — Я как раз сейчас читаю о вас.

Восторженно вскрикнув, Каро схватила книгу, валявшуюся на кресле:

— Вот здорово! Ты читаешь эту пьесу! Два дня назад, когда мы только приехали, я как раз говорила своей кузине, Фанни Валери, что Брокетт всегда навевает мне воспоминания о «Сне в летнюю ночь»! И я хотела, чтобы мы поставили именно эту пьесу вместо «Как вам это понравится?». Меня никто не поддержал. Но зато теперь… Ты будешь Орландо, а я просто мечтаю сыграть Розалинду! Я наверняка буду отлично смотреться в мужском костюме.

— Ни капли не сомневаюсь, — вежливо согласился Уильям. — Но мой Орландо будет недостоин такой Розалинды — слишком старый и длинный как жердь. К тому же актер из меня никудышный.

— Думаю, вряд ли здесь кто-то вообще, кроме меня, обладает актерским талантом, — без лишней скромности заявила Каро. — Конечно, жаль, что я такая маленькая и тощая, но ты, Уильям, обязательно должен сыграть в этой пьесе! Если откажешься, ты расстроишь меня до слез!

— Это будет совершенно невыносимо, — с серьезным видом произнес Уильям, — моя королева не должна плакать.

— А я вот часто плачу. Моя мама говорит, что я могу разрыдаться от любого пустяка.

— Прости, я знаком с твоей мамой?

Каро звонко рассмеялась:

— Конечно! Я — Каролина Понсонбай.

— Маленькая Каро? Боже мой, ты так выросла за эти семь или восемь лет!

— Ты тоже сильно изменился. Теперь ты такой высокий; когда я разговариваю с тобой, мне хочется привстать на цыпочки. Лучше сядь, Уильям, а то я чувствую себя немного неуютно.

Улыбнувшись, юноша послушно уселся в кресло, а Каро немедленно взгромоздилась на подлокотник. Взяв в руки переплетенный в кожу томик Шекспира, она начала перелистывать страницы, пока не нашла «Как вам это понравится?». Уильям словно завороженный не сводил с нее глаз.