Брак по-американски - [3]
— А кто это играет? — услышала я из спальни.
— Это дочка, — ответила я, вспомнив, что там стояла на письменном столе маленькая органола.
Эмик мгновенно прибежал обратно в гостиную. Я так и сидела за столом.
— Слушайте, — лихорадочно заблестел глазами Эмик, — у меня есть грандиозная идея. Ведь я только здесь, в Америке, программист, на самом деле я музыкант, и не просто музыкант, а очень хороший, настоящий. У меня, знаете, дома есть прекрасный кабинетный рояль, чудесный инструмент. А недавно я увидел в магазине другой, тоже кабинетный рояль, ну просто прелесть, не удержался, купил, и теперь у меня два кабинетных рояля. Ну зачем мне два? Давайте я продам вам один рояль за три тысячи, а?
— Ну что вы, Эмик, — удивилась я, — у меня нет таких денег!
— Не страшно, дадите сейчас полторы тысячи, а полторы потом, ведь вы из Ленинграда, ленинградцам я верю!
— У меня и полутора тысяч нет, — отмахнулась я, и это была истинная правда.
— Послушайте, — не сдавался Эмик, — вы не понимаете, от чего вы отказываетесь! Этот инструмент стоит шесть тысяч, а я отдаю его вам всего за три!
— Но, Эмик, — взмолилась я, — честное слово, у меня сейчас нет таких денег, и потом я хочу купить что-то из мебели.
— Нет, — стоял на своём Эмик, — вы просто не понимаете, от чего вы отказываетесь! Давайте сейчас поедем ко мне, и вы сами посмотрите рояль.
— Не поеду, — покачала головой я, — и рояль мне не нужен!
— Как же не нужен? — вскричал Эмик. — У вас же дочка играет!
— Играет, — устало повторила я, — но рояль мне не нужен.
— Послушайте, мой рояль просто создан для вашей квартиры, он прекрасно встанет вот здесь, — и Эмик стал отодвигать тяжёлый диван, который я не могла даже сдвинуть с места.
— Эмик, перестаньте, пожалуйста! — закричала я, испугавшись, что двигать обратно будет некому, и диван останется стоять посредине комнаты.
Оторопев от моего неожиданного крика, Эмик перестал толкать диван, вернулся ко мне и начал всё сначала:
— Вы думаете, я много прошу? Да если бы вы увидели этот рояль, вы бы уже не могли с ним расстаться, я сам бы с ним никогда не расстался, но я же купил другой, и мне не надо два рояля, неужели вы не понимаете?
Эмик уговаривал меня больше часа. Он произносил пламенные речи, а я только тупо твердила: «Мне не нужен рояль, у меня нет денег».
Внезапно меня осенило — человек находится у меня в доме больше трёх часов. А зачем? Ведь я совсем ему не нравлюсь, иначе, зачем бы он стал продавать мне рояль? Эта мысль так неприятно меня резанула, что мне вдруг страшно всё надоело и стало совершенно безразлично.
— Слушай, парень, — сказала я деловым тоном, — ты зачем сюда пришёл? Жениться? Так женись, но в таком случае, зачем нам опять два рояля в одной семье, а? Или ты хочешь отобрать у меня все мои деньги и остаться при своих роялях? Значит так: пришёл жениться — женись, а рояль продай, но не мне. Моя дочь на твоём рояле играть будет. Понятно?
— Понятно, — сказал Эмик, схватил пальто и через минуту уже был в лифте.
«Слава Богу, — подумала я, — а может, и правда для дочки рояль купить?»
Из разговоров…
— Вы когда-нибудь катались на вертолёте над Нью-Йорком?
— Нет.
— Тридцать пять долларов!
— А вы где отдыхали в этом году?
— В Карловых Варах.
— Расскажите, пожалуйста, там хорошо?
— Ну, во-первых, я нашёл такого агента, что пятьдесят долларов сэкономил сразу на билетах.
— А как там лечение?
— Лечение хорошее. Врачу дал сразу пятьдесят долларов. Я знаю, наши обычно дают двадцать, а я дал пятьдесят, пускай меня на руках носит и всё лучшее даёт!
— А процедуры как?
— Процедуры что надо! Массаж — пять долларов, ванна — три доллара, душ — два с полтиной.
— А как там питание?
— Нет проблем! Официантке чаевые — один доллар в день. Нас за столиком было двое, мы по пятьдесят центов скидывались, и она нас обслуживала, как царей!
АРКАДИЙ
Мир не без добрых людей. Кто-то из моих близких попросил сваху позаботиться о моей судьбе. Сваха позвонила как-то вечером, выспросила обо мне от и до, осталась довольна и обещала прислать того, кто, по её мнению, подходил мне безоговорочно. И он позвонил. Аркадий. В Америке пятнадцать лет. Программист. Бывший москвич.
Аркадий приехал за мной на красивой машине. В марках я не разбираюсь, но люблю машины чистые и с хорошим запахом. В этой машине пахло не только чистотой, но и деньгами. Хозяин важно сидел за рулём, на его мизинце сверкал сапфир, величиной с хорошую горошину, ехали молча. После очередного поворота стало ясно, что едем на Шипсхед Бей. Кафе-стекляшка называлось «Каппучино», то же обилие зеркал, но обстановка поуютнее, чем в «Эль Греко».
Подошла официантка с меню, мой спутник заметно напрягся и посмотрел на меня глазами экзаменатора.
— Чай с молоком, — попросила я.
— И всё? — спросил Аркадий.
— Всё, — сказала я.
Вздох облегчения, похахатывание, вдруг сразу потеплело.
— Ну, что ж так скромно, — пожурил Аркадий и широким жестом заказал один кусочек торта — один кусочек и две ложечки. Потом довольным жестом захлопнул меню, отдал его официантке и внимательно посмотрел на меня.
— Значит, вы программист.
— Программист.
— И давно?
— Два года.
— А я давно.
Помолчали.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Один человек с плохой репутацией попросил журналиста Максима Грязина о странном одолжении: использовать в статьях слово «блабериды». Несложная просьба имела последствия и закончилась журналистским расследованием причин высокой смертности в пригородном поселке Филино. Но чем больше копал Грязин, тем больше превращался из следователя в подследственного. Кто такие блабериды? Это не фантастические твари. Это мы с вами.
Популярный глянцевый журнал, о работе в котором мечтают многие американские журналисты. Ну а у сотрудников этого престижного издания профессиональная жизнь складывается нелегко: интриги, дрязги, обиды, рухнувшие надежды… Главный герой романа Захарий Пост, стараясь заполучить выгодное место, доходит до того, что замышляет убийство, а затем доводит до самоубийства своего лучшего друга.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Эта история с нотками доброго юмора и намеком на волшебство написана от лица десятиклассника. Коле шестнадцать и это его последние школьные каникулы. Пора взрослеть, стать серьезнее, найти работу на лето и научиться, наконец, отличать фантазии от реальной жизни. С последним пунктом сложнее всего. Лучший друг со своими вечными выдумками не дает заскучать. И главное: нужно понять, откуда взялась эта несносная Машенька с леденцами на липкой ладошке и сладким запахом духов.