Брак по-американски - [27]

Бермудские улочки — это свадебный торт с зефиром. Бело-розовые и воздушные. Все ездят на мопедах, а мужчины одеты в строгие тёмные пиджаки, рубашки с галстуками и розовые шорты. Впечатление дикое. Будто мужик в розовых семейных трусах забыл надеть штаны и выперся на улицу.

На судне нам объявили, что на берегу есть специальный магазин футболок, где нас ждёт выигрыш по номеру каюты. Причалив к берегу, мы с мамой первым делом ринулись за выигрышем. Увы! По иронии судьбы счастливый номер оказался соседней с нами каюты. Чтобы не расстраиваться, мы купили футболок себе и для подарков. Каково же было наше удивление, когда, вернувшись на корабль, мы обнаружили, что у соседних с нами кают именно этот номер пропущен! Его не оказалось на всём судне, которое мы добросовестно облазали просто из принципа. Наколка! В магазин нас заманили, футболки мы накупили, а что ещё надо тем, кто хотел их продать? Всё схвачено и на корабле, и на суше!

Бермудские чёрные дети, в отличие от наших нью-йоркских, принцы и принцессы. Необычайно хорошо воспитаны. По дороге на пляж в наш автобус сели человек двадцать маленьких школьников с одной учительницей. В Нью-Йорке всем пассажирам просто пришлось бы ноги уносить! У нас десять негритят обычно пасут два-три учителя, и при этом — сумасшедший дом с воплями и толкотнёй. А тут мальчики уступали место девочкам, тишина и порядок. Чудеса! Бывают же такие чёрные!

На пляже — благодать! Солнышко, ветерок, вокруг — скалы. Однако мама нещадно пихала меня в тень, и мы торчали в этих замечательных скалах, как доисторические люди в каменных пещерах, а пассажиры с нашего корабля, к моей зависти, нежились у самой воды, на песке! Мы досидели у моря до вечера, пока не пришёл служитель с собакой и объявил, что пляж закрывается.

А на ужин большинство наших пассажиров пришли багровые, в пузырях, как после ядерного взрыва. Некоторые тихо поскуливали, боясь дотронуться друг до друга. Мы с мамой сидели как две шоколадки, и мама гордо смотрела на меня глазами победительницы!

Пока мы блаженствовали на пляже, Гарик устроил на судне суматоху и разыскивал маму по всем корабельным телефонам. С чего это его так разобрало?! После разговора с ним мама вся засветилась и пребывала в приподнятом состоянии до конца поездки. Прямо Ромео и Джульетта! Ну, мама ещё на Джульетту кое-как тянет, на судне никто не верил, что мы — мама и дочка, все думали, сёстры или подружки! Мы и есть подружки, но как можно влюбиться в старого, лысоватого, занудливого «Ромео», я просто не догоняю!

МАМА

Мы возвращались в Нью-Йорк в необычный для июля холод и дождь. Из-за плохой погоды наш корабль опоздал часа на три. Несмотря на это, Гарик, с огромным букетом красных гвоздик, ждал нас в порту с пяти часов утра. Встретились мы как родные! Обнимались, целовались, пытались друг другу что-то рассказать и вместо этого опять обнимались и целовались! Потом поехали домой и устроили праздничный завтрак, переходящий в обед и так же незаметно в ужин.

Мы с дочкой взахлёб рассказывали о нашем путешествии, в лицах изображая всех, кто нас там окружал.

Вечером Гарик распорядился:

— А теперь одевайся, мы идём танцевать!

Мы отправились в русский ресторан, заказали вино и фрукты и танцевали, танцевали, танцевали…

ДОЧКА

Вот непруха! Раз в жизни я красиво загорела, так в Нью-Йорке стоял собачий холод, и пришлось закутаться до бровей!

В порту нас ждал Гарик, замёрзший и промокший. Он с таким восхищением и виноватой улыбкой посмотрел на маму, что сердце моё дрогнуло. Гарик и мама замерли в объятьях друг друга, а я развлекалась тем, что всё это фотографировала.

Мы поехали домой обедать, и Гарик хвостом ходил за мамой по квартире, глядя на неё глазами влюблённого третьеклассника.

Вдруг он хлопнул себя по лбу:

— Совсем забыл! Ведь перед отъездом ты оставила мне записку, вот она!

Гарик вытащил из бумажника аккуратно сложенный листочек, развернул его и с выражением произнёс:

  Прочитай сколько хочешь книжек,

  Переслушай хоть тысячу плёнок,

  Но пока не набьёшь себе шишек,

  Ты капризный большой ребёнок!

Меня эти твои стишки жутко разозлили! Я не спал всю ночь! И написал тебе ответ:

  Пусть прочёл я много книжек,

  Пусть набил я много шишек,

  Мне не больно от этих шишек,

  Зато я прочитал много книжек!

Мы с мамой посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, хором подхватили нашу любимую считалку:

  Мышка сушек насушила,

  Мышка мышек пригласила,

  Мышки сушки кушать стали,

  Зубы сразу же сломали!

От того, что у нас так складно это получилось, мы одновременно прыснули, но потом вспомнили, как мы неудачно последний раз вместе посмеялись перед Бермудами, затихли и испуганно уставились на Гарика. Но он не рассердился.

— Вы что, это сейчас сами сочинили?

— Нет, конечно, — прыснули мы, — это же из «Чебурашки»!

— Какого Чебурашки? — удивился Гарик.

Тогда мы взялись с мамой за руки, хороводом пошли вокруг Гарика и запели:

  Я был когда-то странной,

  Игрушкой безымянной,

  К которой в магазине

  Никто не подойдёт!

  Теперь я — Чебурашка,

  Мне каждая дворняжка,

  При встрече сразу лапу подаёт!

— Чебурашка, — объяснила я Гарику, как маленькому, — это такой зверёк, который всё время чебурахается, и у него большие уши!