Брачный приз - [109]

Эдуард с титанической силой истинного колосса орудовал двуручным мечом, прорубая себе дорогу. Он сражался яростнее, чем любой воин. Воля к победе вела принца вперед. Роджер де Лейберн, бившийся рядом, увидел, как боевой конь принца упал на колени и перекатился на бок. Эдуард в мгновение ока спешился, и Роджер сделал то же. Он вручил Эдуарду поводья Стиджиена и, не дожидаясь, пока принц вскочит в седло, повернулся и взял лошадь Гриффина. Еще через час ее смертельно ранили, Роджер снова повернулся, но на этот раз Гриффина не было видно, и он был вынужден сражаться пешим. Рука, державшая меч, онемела и больше не чувствовала ударов. Боль в правой руке распространялась от плеча по спине. Роджер шатался от усталости, ноги отказывались его держать.

Внимание его привлек гигантский боевой конь. Де Лейберн вытер пот со лба и увидел Симона де Монфора. Великий воин в расцвете сил представлял столь впечатляющее зрелище, что Роджер на секунду усомнился в способности Эдуарда одержать над ним победу. Но он прогнал тревожную мысль и вновь обрушился на врага.

Битва продолжалась много часов, и постепенно королевские воины стали теснить небольшую армию баронов. Мортимер и Глостер, поняв, что у противника нет возможности бежать, ввели в бой свои силы. Рыцари и пехотинцы Эдуарда разделили армию Симона, продолжая методично уничтожать ее воинов. И когда мрачные тучи рассеялись и вышло солнце, люди Эдуарда подняли головы и узрели, что больше сражаться не с кем. Вокруг лежали лишь мертвые и раненые. Немногие уцелевшие противники молили о милости. Эдуард, по-прежнему сидя на Стиджиене, медленно объезжал поле битвы. Заметив едва стоявшего от усталости Роджера де Лейберна, он приблизился к другу и спрыгнул вниз. Глаза принца словно заволокло туманом.

— Ты понимаешь, что это означает? — спросил Роджер.

— Я победил, — хрипло ответил принц.

Роджер поднял меч и прогремел:

— Королевство, власть и слава твои!

— Силы Господни, я победил! — завопил Эдуард и, обняв Роджера, оторвал его от земли.

Вокруг раздались оглушительные приветственные крики людей, осознавших, что победа осталась за ними и битва закончена.

Воинственная лихорадка вскоре сменилась сочувствием к побежденным. Друзья потребовали свежих лошадей и вместе с оруженосцами принялись за поиски раненых, одновременно подсчитывая потери обеих сторон. Когда они набрели на тяжело раненного Гая де Монфора, Эдуард приказал, чтобы его унесли с поля и позвали лекаря. Вскоре они наткнулись на тело Генри де Монфора, и на глаза Эдуарда навернулись слезы скорби по другу детства.

Упоение победой Джона де Уоррена сменилось печалью, едва он узнал, что его брат Линкольн погиб. Принц и Роджер встретили его, когда он уносил тело брата.

— Кровь Христова! У Линкольна двое ребятишек: если одному из нас суждено было умереть, почему не мне?

— Теперь ты должен стать им отцом, Джон, — выдавил Роджер единственное, что пришло на ум.

Люди Мортимера столпились там, где лежал труп Симона де Монфора. Ненависть к графу еще пылала в них вместе с жаждой крови, и они яростно расчленяли тело, не обращая внимания на приближение принца, возмущенного бессмысленной жестокостью. Друзей передернуло от ужаса и отвращения, когда они увидели отрубленную голову Симона.

— Прекратить! — скомандовал Эдуард.

Мортимер, сообразив, что вызвал гнев будущего короля, присмирел.

— Мой господин, они требуют отмщения, — пояснил он.

— Я не потерплю варварства! Роджер, присмотри, чтобы они приготовили к погребению останки великого воина. Мы сами отнесем его в Эвершемское аббатство и позаботимся, чтобы тело предали земле с соблюдением всех обрядов, — объявил Эдуард.

Подъехавший Бассингберн доложил:

— Господин, из ста шестидесяти баронов и рыцарей, сражавшихся за Симона, в живых осталось только двенадцать.

Эдуард перекрестился.

— Пусть Господь смилостивится над их душами. Но больше я не пролью крови тех, кто шел сегодня против меня: ни один пленник не будет казнен. Пусть все знают, что я умею прощать своих врагов.

Звуки битвы доносились бы даже до Першора, если бы не ужасная гроза. Здесь разразился такой ливень, что носа нельзя было высунуть на улицу. Розамонд, зная, что Роджер скоро пойдет в битву, занялась чтением книги о целебных травах, чтобы не давать воли воображению. Ей пришло в голову, что скоро ее зелья могут пригодиться.

Она созвала всех женщин замка и дала поручение каждой. Прачкам велела разорвать простыни на бинты, отвела молочниц в кладовую и показала, как растирать в порошок сухие корни, кору и семена. Некоторые растения могли унять боль, другие помогали заживлять раны. На кузне кипятили жир, воск и тысячелистник и заливали в горшочки. Полученная мазь облегчала боль, уменьшала кровотечение и прекращала воспаления. Потом Розамонд усадила за работу швей.

На следующий день стражники, патрулирующие Першор, прислали гонца с сообщением, что сэр Роджер с отрядом вооруженных всадников, среди которых настоящий великан, возможно, сам лорд Эдуард, находится примерно в миле от замка.

Розамонд едва успела переодеться и вымыть руки. Она взяла было сетку, украшенную бирюзой, но передумана и просто распустила волосы по плечам, подобрала юбки и пустилась бежать. Пересекла двор и, чтобы срезать дорогу, помчалась лугом, усеянным копнами сжатой травы.