Брачные узы - [109]

— Давно ждете? Чистая случайность, что я забежал домой. И сразу убегаю дальше. Пойдемте поднимемся на минуту.

Войдя в квартиру, доктор Астель сразу же поднял жалюзи, из-за солнца в течение всего дня остававшиеся опущенными, и прошел в смежный с гостиной кабинет, чтобы переодеться. Гордвайль же растянулся на мягком, обитом зеленым бархатом диване, прикосновение которого напомнило мягкость коротко стриженных волос. И почувствовал, что одним махом освободился от гнетущих мыслей, преследовавших его раньше, словно сбросил их с себя на улице. Прежний страх казался ему теперь порождением воспаленного воображения. Приятная прохлада комнаты освежила его; он затянулся сигаретой, взятой у доктора Астеля, и прислушался к журчанию воды в кране, доносившемуся с кухни, где его приятель теперь умывался, прислушался с удовольствием и тем счастливым изумлением, с каким слепой осознает вдруг после удачной операции, что свет вернулся к нему. Поистине, не было никакой причины для опасений… Ребенок ведь не кошка… И еще: кто вообще тебе сказал, что он убил кошку?.. Может, это просто пустое бахвальство с его стороны?.. Может, кошка и вправду убежала через то самое кухонное окно, которое забыли закрыть… Ведь и так бывает. Глядишь, еще вернется домой, кошка-то… Да может, уже и вернулась, пока суд да дело!.. А если не вернется, то ведь не исключено, что ее раздавила машина, или подвода, или трамвай… Он и сам однажды видел, как трамвай переехал щенка, и тот в мгновение ока обратился в горстку мертвой плоти. А если она не попала под трамвай, то остается еще вероятность, что ее украли… Случается же, что кошек крадут… Признаться, славная была кошечка, вот и нашлись желающие… Да и вообще — какое отношение имеет кошка его тестя к тому факту, что у него, Гордвайля, есть сын?! К черту эту кошку! Он преисполнился внезапным гневом на эту кошку, прокравшуюся помимо его воли к нему в душу и заставляющую его заниматься своей особой. Если бы кошка оказалась сейчас в пределах досягаемости, он и сам бы мог придушить ее. А Фреди этот… с сегодняшнего дня он больше не желает слушать его байки! Не интересует его — и баста! В ярости он бросил окурок на пол, тут же опомнился, вскочил и, подняв его, положил в пепельницу на круглом курительном столике в углу. Вернулся и снова навзничь упал на диван. Не заметив скрытой связи в ходе своих мыслей, он вдруг вспомнил Франци Миттельдорфер, которую навещал за полгода до этого в лечебнице для умалишенных в Штайнхофе и о которой ее мать рассказала ему при случайной встрече весной, что состояние ее улучшилось и скоро ее должны уже выписать домой. Теперь она, верно, уже дома, выздоровела. Гордвайль решил съездить проведать ее в тот же вечер, тем более что у доктора Астеля нет времени. Через несколько дней, когда Тею выпишут, он будет слишком занят, чтобы выделить для этого время.

Спустя минуту появился и доктор Астель, одетый в новый серый костюм и готовый к выходу. Он небрежно протянул Гордвайлю пятнадцать шиллингов, которые тот просил.

— Прошу вас. К сожалению, сегодня я не могу провести с вами вечер. Очень спешу. Послезавтра, в субботу вечером, вы будете свободны? Хорошо. Тогда в семь часов в «Херренхофе». Договорились!

Гордвайль ощутил голод и зашел в общественную столовую в начале Виднерхауптштрассе. Спустя полчаса он уже сидел в почти пустом трамвае, окна которого, когда он повернул, на миг загорелись красноватым отражением заката, пылавшего где-то далеко-далеко, там, где заканчивались не только высокие городские дома, но и вообще всякая застройка. Гордвайль пребывал в приятно-безмятежном расположении духа, частично объяснявшемся, возможно, сытным и вкусным ужином. Дневная жара понемногу спадала, дышать стало легче. В пустом вагоне метались сквозняки, запутываясь в растрепанной шевелюре Гордвайля и обдувая его лицо. Гордвайль вдруг вспомнил Лоти и загорелся желанием увидеть ее еще раз перед отъездом. Жаль, что он не спросил доктора Астеля, когда она уезжает. Он-то наверняка знает. Когда она вернется, Мартин уже прилично подрастет. Надо будет пригласить ее к себе, чтобы показать его. Он ей понравится, конечно… Странная девушка, эта Лоти!.. Отчего она не выходит за доктора Астеля?.. Ей бы больше подошло воспитывать детей… Tea не создана быть матерью, хотя Мартина она любит, это сразу видно…

С такими мыслями, тихими и спокойными, словно вливавшимися в его сознание вместе с вечерними сумерками, Гордвайль приехал к Миттельдорферам. Ему открыла сама Франци, которую он сначала не признал из-за полумрака в коридоре и еще оттого, что лицо ее похорошело и округлилось по сравнению с тем, что он видел тогда в Штайнхофе. Он отступил назад: в голове у него возникло мимолетное сомнение, уж не ошибся ли он дверью. Но молодая женщина мгновенно его узнала и вскрикнула с явной радостью:

— О, господин Гордвайль! Какой сюрприз! Мама! — позвала она мать. — Иди-ка сюда, быстро!

Она провела его в комнату, где он уже был год назад. В комнате было еще довольно светло. Никаких изменений он не заметил, словно следующий год пришел на смену предыдущему где-то далеко отсюда, во внешнем мире, здесь же все еще властвовал год прошедший, разве что стук молотка не доносился сейчас со двора, как тогда. В Гордвайле вдруг проснулась уверенность, что и сам он сохранил в себе нетронутым постоянное ядро своей сущности, не подверженное влиянию перемен в окружающей действительности и в условиях жизни, — и внезапно проникся ощущением вечности вселенной.