Брачные узы - [108]

— Ты проводишь меня еще немного. Я должен зайти к доктору Астелю на Карлсгассе. Он обычно возвращается с работы после шести.

Фреди молча встал и пошел вслед за Гордвайлем. Они прошли совсем немного до ближайшего угла, и тут Фреди остановился, передумав:

— Нет, не пойду с тобой дальше! Скучно!

На лице его вновь появилась прежняя улыбка.

— Кстати, кошка-то наша пропала, вот уже три дня как, хе-хе… — он глядел прямо в глаза Гордвайлю. — Папа в полном отчаянии. Экий старый дурак! У него от старости уже ум за разум заходит — из-за какой-то мерзкой кошки!

Лицо Гордвайля посерело.

— Ты прикончил ее, Фреди! Тьфу, монстр! И тебе не стыдно!

Улыбка не сошла с лица Фреди, он ничего не ответил. Затем повернулся и размашистым шагом пошел прочь, немного подавшись вперед всем корпусом.

Доктор Астель все еще не вернулся домой, и Гордвайль снова спустился вниз и встал у ворот, поджидая его. Он не мог забыть о кошке, убитой Фреди. В его воображении отчетливо рисовалась эта чудовищная картина. Он словно воочию видел, как Фреди сжимает обеими руками шею пятнистой кошки, а та дергается, пытаясь вырваться. Мало-помалу конвульсии становятся все слабее и слабее, наконец прекращаются совсем — кошка задушена. От этого зрелища он преисполнился безграничного отвращения, но при этом не мог отделаться от него и вынужденно прокручивал все снова и снова. Все произошло в сумерках, это Гордвайль знал точно, в час, когда никого не было дома, — настоящее убийство. Потом Фреди взял пустой чемодан, тот самый коричневый чемоданчик из гладкой телячьей кожи, на котором желтели наклейки вокзалов Брука-на-Муре, Граца, Будапешта и т. д. и который Гордвайль не раз видел в доме тестя, положил внутрь дохлую кошку и, оттащив ее к Дунаю, выбросил в реку. Да, вне всякого сомнения, именно в Дунай. Он, Гордвайль, в подобном случае бросил бы ее только в Дунай… От этой мысли Гордвайль содрогнулся. Он начал нервно ходить взад-вперед по Карлсгассе перед воротами дома. На улице почти не было прохожих…А может быть, просто забросил ее за какой-нибудь забор по соседству. Потому что не хотел тащить ее так далеко, до канала, да и времени для этого не было. Ведь кто-нибудь из домочадцев мог между тем вернуться домой и застать его врасплох, когда он возвращался с чемоданчиком в руках, а тогда все бы раскрылось… Нет, по этой самой причине не мог он бросить ее в канал… «Но что мне до всего этого грязного дела?» — прервал он ход своих мыслей.

Он достал часы: полседьмого. Задерживается сегодня доктор Астель. А вдруг и совсем не вернется домой? Ладно, последний предел — половина восьмого. Бывает, что он поздно приходит. Если не вернется до полвосьмого, придется поискать его вечером в кафе или завтра в конторе, а может, вообще занять у кого-нибудь еще? Мысленно перебрал всех знакомых и остановился на сапожнике Врубичеке. Того-то он наверняка застанет дома. Что до остальных, сомнительно.

Улица вся была уже в тени, но духота не уменьшилась. Поблизости кто-то упражнялся на пианино, проигрывая гаммы снизу вверх и сверху вниз и снова в том же порядке, еле слышные звуки навевали почему-то беспредельную щемящую скуку. По тротуару напротив проследовала бонна с маленьким мальчиком, тащившим за уздечку плюшевого слона, время от времени он оглядывался, проверяя, не застрял ли слон. Рыженькая девчушка высунулась из окна верхнего этажа дома на площади в конце улицы, оглянулась по сторонам и снова скрылась в окне. Юный разносчик телеграмм подъехал на велосипеде и, прислонив его к стене, вошел в подъезд; брючины его были зажаты прищепками на щиколотках. Мгновение спустя он появился снова, одним махом вскочил на велосипед и скрылся из виду. Легкое дуновение, почти неощутимое, донесло до обоняния Гордвайля запах жаркого. Он ощутил соблазнительное щекотание в нёбе и сглотнул слюну.

— Нет! — непроизвольно вернулся он к прежним размышлениям. — Невозможно, чтобы в Дунай… Выходит, он должен был бросить ее где-то рядом с домом, в каком-нибудь общественном саду. Если поискать, то останки обязательно найдутся… Но с какой стати кто-нибудь станет искать? Дохлая кошка — тьфу! А дальше? Дальше попросту вернулся домой с пустым чемоданчиком, обклеенным всевозможными наклейками. Старики еще не пришли, и никто его не заметил. Он ставит чемоданчик на место и закуривает сигарету в свое удовольствие. А когда родители наконец возвращаются… нет, он, Фреди, не знает, куда делась кошка. Для вящей убедительности еще приоткрыл, наверно, окно, ведущее из кухни на лестничную площадку, и оставил его открытым: кошка, мол, выскочила в окно… Эх, знал бы старик, что Фреди прикончил ее! Мог бы и из дома выгнать. А теперь Мартин должен будет жить в этом доме!.. При этой мысли по его спине пробежала дрожь. Он внезапно почувствовал, как что-то сжалось у него под ложечкой, как при спазме, и остановился. «Ты что? — вдруг спросил он сам себя. — Совсем рехнулся?» Ребенку-то он ничего не сделает! Безумие! Пусть только посмеет, он убьет его! Черт знает, что с ним сегодня происходит. Умопомешательство!

Он поднес курительную трубку к лицу, как щит, и стал лихорадочно искать в карманах пачку табака, но ничего не нашел. Наверно, забыл дома. В этот момент доктор Астель хлопнул его по плечу-