Брачная игра - [29]

– Теперь ты знаешь, почему я не хочу выходить замуж и почему играю в брачную игру, как ее называет Сесил.

Роберт слушал терпеливо, крепко обнимая.

– Возможно, со временем твои страхи ослабеют, – наконец сказал он. – Обещаю: я не стану на тебя давить. Есть другие способы, позволяющие доставлять и получать наслаждение. Позволь мне помочь тебе в этом. Если хочешь, прямо сейчас.

Он вновь поцеловал Елизавету в губы. Его пальцы прошлись по жесткому нагруднику корсажа и легли ей на грудь. Елизавета напряглась и осторожно оттолкнула его руку.

– Дай мне время, – прошептала она, ненавидя себя за свои страхи.

Ей было не заснуть. Елизавета ворочалась в постели, сожалея, что поведала Роберту так много. Обнажилась перед ним, став более уязвимой. Слава богу, она не рассказала ему всего.

«Чего я хочу от него?» – мысленно спрашивала себя Елизавета.

Его тело? Да, но оно не должно брать власть над ее телом. А стать его женой? Нет. Пусть она ревновала Роберта к Эми, однако ее вполне устраивало, что он женат. Это было определенным фундаментом его статуса. Самой Елизвете ничто не мешало наслаждаться его обществом… и даже больше, но не терять своей независимости и не связывать себя какими-либо обязательствами. А если Эми умрет? Роберт не из тех, кто смиряется, услышав «нет». Он привык идти напролом. Он считал, что ей мешают детские страхи, и собирался сражаться с ними, как с врагами. Елизавете ничего в жизни не давалось просто, и ее тропы были извилистыми.

Ну хорошо, овдовеет Роберт. Убедится, что брак с ней невозможен, и его положение при дворе станет весьма уязвимым. Те, кто сейчас заискивает, начнут злорадно шептаться у него за спиной. Роберт не хуже Елизаветы знал, что придворные волки только и ждут возможности наброситься на него и растерзать. Королева была единственной стеной, отгораживающей его от этой своры.

Почему у нее не получается жить так, как живут другие женщины? Елизавета любила флиртовать, любила мужское внимание. Тогда что мешает? Почему она не может оставить в прошлом все ужасы, терзавшие ее неокрепшую душу? Действительно ли они так глубоко укоренились в ней? Если да, ее положение безнадежно. Она будет обрывать верхушки, но так и не доберется до корней.

Хватит терзать себя мыслями. Хватит думать о том, чего она не в силах преодолеть.

Сон по-прежнему ускользал, и Елизавета изменила направление мыслей. Стала думать о том, действительно ли мать любила отца? Бог свидетель, Генрих Восьмой добивался любви Анны. Не давал ей проходу. Чтобы жениться на ней, он даже порвал с церковной властью Рима. Эти мысли привели к вопросу, который Елизавета задавала себе многократно: как король мог подписать смертный приговор ее матери и отправить Анну на эшафот? Такое могло случиться лишь по одной причине: отец попался на уловки врагов матери. Это Елизавета слышала от Кэт и других. Ее отца и мать предали. Они оба стали жертвами чудовищного и гнусного заговора.

Неужели она так и не сможет восстановить доброе имя своей матери? Если отыщутся доказательства того, что Анна не была прелюбодейкой, не вступала в кровосмесительные связи и не затевала государственного переворота, тогда Елизавета сможет убедить своих советников подготовить документы об официальной реабилитации Анны Болейн.

Когда первые лучи рассвета коснулись стен спящего дворца, Елизавета знала, как ей действовать.

Утро королева, по обыкновению, начала с молитвы. Молилась она на коленях, стоя на мягкой скамеечке, потому что пол был слишком холодным. Молитвенную комнату украшали золотистые шпалеры. Затем королева прошла в свой кабинет, убранный с тем же великолепием, и послала за Робертом. Она держалась уверенно и властно. Сейчас в ее облике не было и следа смятенной Бесс, что глубокой ночью поверяла Роберту свои постыдные тайны.

– Роберт, Глаза мои, у меня к тебе есть важное поручение, которое я не желаю доверять больше никому, – начала она.

Роберт, несколько смущенный ее решительным видом, даже обрадовался.

– Отправляйся в Тауэр. У них там есть особая башня, где хранятся документы о государственных преступлениях. Мне нужно, чтобы ты принес мне оттуда все, что связано с моей матерью, королевой Анной.

– Бесс, а благоразумно ли это? – хмуря брови, спросил Роберт. – Обвинения, выдвигавшиеся против нее, и показания свидетелей могут тебя очень опечалить. Помнится, твои советники настоятельно рекомендовали тебе не ворошить прошлое. В этом я с ними согласен.

– Роберт, если бы у тебя была возможность восстановить доброе имя твоего отца, ты воспользовался бы ею?

– Разумеется. Но я знаю, что мои усилия кончились бы ничем. Преступления моего отца были слишком широко известны. Он делал все возможное, чтобы свергнуть королеву Марию. Этого никто не сможет отрицать.

– Да. Здесь мои руки связаны, и я, к сожалению, ничем не могу тебе помочь, – вздохнула Елизавета. – Но так называемые преступления моей матери совершались втайне. Даже тогда многие сомневались в ее виновности. Я хочу собственными глазами увидеть, на чем строилось обвинение. Если я не смогу очистить имя матери от клеветы, то хотя бы уберу из своей души сомнения и противоречия.