Божественные истории - [5]
— Спасибо, громовержец! Теперь я знаю, как поступить с племянником. Ты свидетель, что я хлопочу не о себе, — я делаю это во имя искусства.
— В добрый час, Дедал! Такие дела делают без свидетелей.
— Как дела, Дедал?
— Так себе, громовержец.
— Почему, Дедал? Ты ведь разделался со своим племянником?
— Я-то разделался, но они хотят разделаться со мной. Меня будут судить за убийство.
— Чего ж ты ждешь, Дедал? Ты должен срочно покинуть Афины.
— Я думал об этом. Но знаешь — покидать родину…
— Родину? — рассмеялся Зевс. — Дедал, откуда эти красивые слова? Я, например, родился на Крите, но, как видишь, бросил его и взошел на Олимп. Где хорошо, Дедал, там и родина.
— Спасибо, громовержец, ты меня убедил. Пойми, я хлопочу не о себе, я делаю это во имя искусства.
— Как дела, Дедал?
— Так себе, громовержец.
— Почему, Дедал? Разве тебя плохо приняли на острове? Я слышал, что царь Минос отнесся к тебе, как друг.
— Это правда, я ему очень обязан. Но ведь я не люблю быть обязанным. Это мешает моему искусству.
— В таком случае, Дедал, почему бы тебе не покинуть Миноса? Для такого мастера, как ты, сделать пару крыльев — пара пустяков.
— Две пары, громовержец: у меня ведь еще сын.
— Ну так две пары пустяков.
— А что скажет Минос? Он мне друг, выходит, что я предаю друга.
— Глупости, Дедал. У меня много друзей, а сколько я их предаю!.. Приходится — в интересах дела.
— Ты знаешь — я хлопочу не о себе…
— Лети, лети! Только осторожно с крыльями — у тебя ведь никогда не было крыльев!
Дедал и Икар
— Кто такой Икар?
— Это сын Дедала. Того, что изобрел крылья.
Мудрый человек был Дедал. Он знал, что нельзя опускаться слишком низко и нельзя подниматься слишком высоко. Он советовал держаться середины.
Но сын не послушался его. Он полетел к солнцу и растопил свои крылья. Он плохо кончил, бедный Икар!
А Дедал все летит. Он летит по всем правилам, не низко и не высоко, умело держась разумной середины. Куда он летит? Зачем? Это никому не приходит в голову. Многие даже не знают, чго он летит — мудрый Дедал, сумевший на много веков сохранить свои крылья…
Дедал… Дедал…
— А, собственно, кто такой Дедал?
— Это отец Икара. Того, что полетел к солнцу.
Сократ
— В споре рождается истина…
— Что ты, Сократ, не надо! Спорить с богами бессмысленно, выпей-ка лучше яду!
— Пей, говорят по-гречески!
— Просят, как человека!
Так осудило жречество самого мудрого грека.
Праведность — дело верное. Правда карается строго. Но не боялись смертные выступить против бога. Против его бессмысленных, бесчеловечных догматов.
В спорах рождались истины. И умирали сократы.
Нарцисс
Женщины ходили за Нарциссом по пятам и делали ему самые заманчивые предложения.
Но Нарцисс отвечал каждой из них:
— Я не могу любить сразу двоих — и себя, и тебя. Кто-то из нас должен уйти.
— Хорошо, я уйду, — самоотверженно соглашались одни.
— Нет уж, лучше уходи ты, — пылко настаивали другие.
Но результат был один и тот же. Только одна женщина сказала не так, как все.
— Да, действительно, — сказала она, — любить двоих — это дело хлопотное. Но вдвоем нам будет легче: ты будешь любить меня, а я — тебя.
— Постой, постой, — сказал Нарцисс, — ты — меня, а я?
— А ты — меня.
— Ты меня — это я уже слышал. А я кого?
— Ты меня, — терпеливо объяснила женщина.
Нарцисс стал соображать. Он шевелил губами, что-то высчитывал на пальцах, и на лбу его выступил пот.
— Значит, ты меня? — наконец сказал он.
— Да, да! — радостно подтвердила женщина.
— А я?
Женщина ничего не ответила. Она посмотрела на Нарцисса и подумала, что, пожалуй, ей трудно будет его полюбить.
— Знаешь что? — предложил Нарцисс. — Зачем так усложнять жизнь? Ты меня, я тебя…
Пусть каждый любит сам себя — это гораздо проще.
Лабиринт
— Что такое счастье? Счастье — это выход из безвыходного положения. В безвыходное положение ставит нас жизнь, а мы должны найти из него выход. Но где ж этот выход? Где?
Минотавр ходил по лабиринту. Выхода не было.
— Все у меня не как у людей! — вздыхал Минотавр, по общему обыкновению преувеличив свои несчастья: и руки, и ноги, и туловище у него были совсем как у людей, только голова как у быка, да и та досталась ему от случайного знакомого его матери — легкомысленной женщины Пасифаи.
— О боги! — вскричал Минотавр, так ничего и не придумав своей головой. — О боги, помогите мне найти выход!
Боги явились на место происшествия и стали искать Минотавра, чтобы оказать ему первую помощь.
— Ау, Минотавр! — кричали боги. — Ау, где ты?
— Ау, боги! — отзывался Минотавр. — Я не знаю, где я!
— Ау, Минотавр!
— Ау!
Куда ни ступали олимпийцы, всюду они натыкались на стену. И тогда боги растерялись, рассеялись по многочисленным ходам лабиринта. Теперь уже никто не думал о Минотавре — каждый думал о себе, как бы самому выбраться на волю.
— Что такое счастье? — размышляли боги, впервые озаботившись земными проблемами. — Счастье — это выход из безвыходного положения… Ау, Минотавр! Ты не знаешь, где выход?
Ахиллесова пята
Бедный Ахиллес, пятка была его слабым местом. И даже умирая, он предостерегал своих воинов:
— Не показывайте пяток врагу!
Но воины презирали опасность. Воины шли в бой и бесстрашно показывали врагу свои крепкие, неуязвимые пятки.
Книга эта веселая — но не настолько, чтобы показаться легкомысленной; грустная — но не настолько, чтобы испортить читателю настроение; серьезная — но не настолько, чтобы занять место среди научных трудов.В наш век, когда наука проникает в область фантазии, что остается фантазии? Проникнуть в область науки.Сказки эти ученые в том смысле, что все они в какой-то степени связаны с наукой. Одни тесно связаны, другие — весьма отдаленно.Особое внимание, следует обратить на примечания, поскольку они разъясняют, уточняют и дополняют все, что, может показаться неясным, неточным и неполным.
Что такое галактика?Почему солнце не тонет в море?Можно ли жить на солнце?Почему луна светит ночью?Куда днем деваются звезды? Сколько на небе звезд?В этой книжке найдутся ответы на эти и еще много других вопросов маленьких почемучек!
Феликс Давидович Кривин не раз издавался в библиотеке «Крокодила». На страницах журнала регулярно печатаются его ироничные новеллы-притчи о представителях живой природы. В книжку «Слабые мира сего» включены «Записки юмориста из живого дома природы».
Вы покидаете школу. Вы покидаете многих друзей и среди них — своих верных товарищей: грамматику, математику, физику. Им очень жаль расставаться с вами, и на прощанье они хотят сказать вам несколько слов. Нет, нет, — совсем не о том, как спрягаются глаголы, как извлекается корень или в чем разница между постоянным и переменным током. В этой книжке Грамматика, Математика и Физика расскажут о жизни. Они поделятся с вами жизненным опытом, огромным жизненным опытом, потому что ведь грамматика, математика и физика — очень древние предметы, они многое знают, хотя не обо всем говорят.
Книга «Хвост павлина» поражает жанровым богатством и разнообразием. Здесь и объемистые повести, и рассказы, и притчи, и легенды, и миниатюры, и анекдоты. Феликс Кривин соединяет в своем повествовании реальность и сон, правду и вымысел, сказание и иносказание. Здесь действуют непривычно-странные персонажи. Они научились отрываться от земного притяжения, время для них — как пространство, по которому они свободно путешествуют. Они способны вообразить, придумать, «приснить» себе любую реальность.Фантазия и смех в этой книге неразлучны.
Таллиннское издательство «Мелор» продолжает знакомить читателей с новинками остросюжетной зарубежной фантастики. В настоящем сборнике мы предлагаем Вашему вниманию два фантастических романа, впервые издающихся на русском языке. Название романа «Смерть — это сон» само говорит о его содержании. Второй роман «Белая вдова» принадлежит перу Сэма Мэрвина.
«Розовый давно хотел бежать, но все побеги обычно заканчивались совершенно идиотски — выслеживали и ловили на старте. И как тут скроешься, если режим усилили: за одним следили аж четверо…Может, он не такой хитрый, как другие, и не такой умный, как хочется надеяться, но упертый и терпеливый — точно. У него получится!».
«Какое величие!» — восторженно думал Сашка, вглядываясь в вытянутые барачные хребтины. Он впервые созерцал издали селение, к которому от рождения был приписан и от всей души привязан. — Красотища-то какая! — словно вникнув в Сашкины мысли, подтвердил Авдеич. — Частенько, признаться, и я из засады своим Торчковым любуюсь… Горд и тем, что живу в одном из его бараков. Ведь далеко не всем выпадает такое счастье». На обложке: этюд Алексея Кравченко «В северной деревне» (1913-1914).
Тихий городок в горах Южной Калифорнии. Первокурсница возвращается в общежитие после бурной вечеринки, засыпает – и не просыпается. Пока растерянные врачи бьются над загадкой, болезнь стремительно распространяется, и вот уже весь город охвачен паникой. Число жертв растет, в магазинах заканчиваются продукты. Власти объявляют карантин, улицы наводнены солдатами Национальной гвардии. Психиатр из Лос-Анджелеса ломает голову над удивительными симптомами – у жертв вируса наблюдается повышенная мозговая активность.
Бюро экстремального туризма предлагает клиентам месячный отдых на необитаемом острове. Если клиент не выдерживает месяц на острове и подаёт сигнал бедствия, у него пропадает огромная сумма залога. И хотя месяц, это не так много, почти никто выдержать экстремальный отдых не может.
«Каждый день по всему миру тысячи совершенно здоровых мужчин и женщин кончают жизнь самоубийством… А имплантированные в них байфоны, так умело считывающие и регулирующие все показатели организма, ничего не могут с этим поделать».