Боже, Божена! - [23]

Вот тут очень важный момент. Состоявшиеся материально и профессионально женщины никого не завоевывают. Они не товар на брачном рынке, а покупатель. Они выбирают, а не их. У них нет желания выходить замуж и по большому счету нет потребности в муже. Ну позовут, может, и выйду, а нет, так еще и лучше, пешком постою. Что привлекает в таких женщинах? На этот вопрос ответил несостоявшийся король Великобритании о своей возлюбленной Уоллис Симпсон, стоившей ему трона: «Она очень самодостаточна».

А в случае, если такая женщина примет решение в пользу обеспеченного мужчины, происхождение денег будет иметь значение. Большой резонанс вызвало самоубийство решальщика Шумакова. Богатство даже стало пугать. После расследования Навального по Чайке и Цапкам образ мутного дяденьки с джетом, у которого нет ни завода, ни ресторана, но который что-то решает с «уважаемыми людьми», сходит со сцены. Нынешний жених должен быть внятен: никакой торговли органами, наркотиками и государственными долгами. И потому на сцену выходят мужчины, способные не к товарно-денежным отношениям, а к партнерским. Молодые адвокаты, рестораторы, прилично богатые топ-менеджеры. Типичный пример хороших партий: муж Алисы Хазановой Дмитрий Шохин-младший, супруг Галины Юдашкиной Петр Максаков, бывший муж Ингеборги Дапкунайте ресторатор и юрист Дмитрий Ямпольский.

В финансовых потребностях женщин мы вроде бы разобрались. Но если вдуматься, то и реальные потребности мужчин тоже невелики. Джет-яхта-гарем-попойки, купание в шампанском – всей этой петрушке пришел конец. То есть, может, где-то в Баку она и есть, но у нас уже не является общественным идеалом. Герой нашего времени – умный приятный ровесник, с которым можно познакомиться в приличных гостях.

Светская жизнь

Наш десант на Лазурный Берег

Однако, уходит эпоха.

Не поймите меня неправильно – русских на Лазурном Берегу все еще очень много. Другой вопрос, что это за русские – высшее общество ведет себя тише воды ниже травы, а персонажей сочинского пошиба все прибывает. И вот они, увы, видны за километр.

В Монако я была свидетелем сцены, которую смело можно отнести к последствиям операции «Крымнаш»: она дала российским «чавам» не совместимое с жизнью в условиях цивилизации чувство собственной значимости. Около дома, где я снимаю квартиру, ходит знаменитый автобус номер 100. Это очень удобный маршрут – по «борд дю мер», дороге вдоль моря, он проезжает все знаменитые курорты от Ниццы до Ментона. Такси по вечерам в Монако не вызовешь, а автобус этот ходит как часы, и даже состоятельные люди им не брезгуют.

И вот как-то вечером автобус был, по монакским меркам, переполнен, а по русским – почти пуст. Иными словами, не было свободных сидений. Вместе со мной в салон вошла француженка лет двадцати. Ей тем вечером повезло лицезреть привычную русскому человеку картину: родителей, сидящих друг против друга – у мамы на руках был грудной младенец, а у невзрачного папы, типичного ботаника в очках, двухлетка – заваливших соседние сиденья своими баулами.

Француженка, искренне полагавшая, что у нее есть законное право сесть, предельно доброжелательно попросила убрать сумки. Она сделала это очень вежливо: сначала на своем родном языке, затем на английском она объяснила, что платила за билет и имеет право на место.

Русские жестами показывали, что у них же дети и сумки они не уберут. Я вмешалась, объяснила, что они платили за три билета и имеют право только на три места и что во Франции не принято занимать места сумками, – зачем только рот открыла? Мне-то понятно, что они непрошибаемые, а француженка к такому не привыкла. Знай лопочет на своем басурманском наречии и требует законное место. Русские пошли ва-банк. «Ду ю спик рашен?!» – с вызовом спросил папа в очках. «О, ноу», – изумилась девушка. «Ну и все», – отбрил россиянин и перестал ее замечать.

Да, средний класс, доселе редко совавший нос в эти края, а сунувши – боявшийся без него остаться, осмелел. Но это было лишь частью изменений, дух которых ощущался на Лазурном. Любому человеку, которому подворачивалась оказия бывать в этих краях в нулевые, сразу становилось очевидно, как поутихли с тех пор богатые россияне. Из тренда выбивался только бывший губернатор Приморья Сергей Дарькин, меняющий дорогие машины, как богачки нулевых – сумки Биркин. Почти каждый день он подруливал к Hotel de Paris на очередном суперавто из своей коллекции.

Эпоха бешеных денег закончилась. Олигархи больше не устраивают мегавечеринок, не зазывают к себе суперзвезд, в культовом монакском клубе Jimmy›z гудеж уже не тот – русские не выбрасывают десятки тысяч евро за столы и не накачивают «Кристаллом» толпы незнакомых девиц. В нулевых, проходя по мысу Сен-Жан-Кап-Ферра, можно было услышать, как на чеченском поет Николай Басков и как Андрей Малахов развлекает сыновей православного банкира Пугачева; почти каждый вечер там гремели салюты. Ныне Пугачев в бегах. Брак его рухнул. Английский суд ограничил в тратах, – какой там Басков, даже безымянного тапера не нанять.

Русское садоводство на Кап-Ферра затихло, хотя на пляже «Пассабль», около многоквартирного дома Chemin du Lido, или просто – дома Лидо – заселенного русскими, по-прежнему можно встретить и Игоря Угольникова, и Андрея Деллоса, актрису Катю Семенову, Дарью Дроздовскую и даже Тиграна Кеосаяна, навещающего бывшую жену Алену Хмельницкую. Но это все проходит по разряду тихой жизни аппер-миддлов. Никаких балов, кутежей, знаменитых поваров и пальбы. Скраббл, ЧтоГдеКогда, шахматы и игра в мафию на квартире. Готовит хозяйка или кулинария Болье-сюр-Мэр.