Бойня - [91]
Закончив полив, садилась за стол и перебирала письма. Пару раз даже поставила кофе – может, пройдет неприятное чувство взлома чужой жизни. Но выпить так и не решилась. Осмотрела продукты в холодильнике, выкинула просроченные. Яйца взяла домой, испекла бисквит.
Глория наверняка бы одобрила. Она терпеть не может глупого расточительства. Если Биби оставит продукты гнить в холодильнике, наверняка получит нагоняй, когда Глория вернется.
Почти любое действие начиналось или заканчивалось именно этим вопросом: одобрит ли Глория, когда вернется?
А что делать со счетами? Правление кооператива и так косо поглядывало на Глорию из-за ее веса, а теперь еще и неоплаченные счета. Неоплаченные счета, полуметровая пачка непрочитанных газет… может, отказаться от подписки от имени Глории? Отказаться от подписки, потом от электроснабжения, позвонить в “Телиа” и попросить отключить телефон?
Сделать что-то одно, потом другое… вычеркнуть Глорию отовсюду. Вычеркнуть из жизни.
Биби никогда не чувствовала себя такой беспомощной и бессильной. Этот Миккельсен так и не позвонил. Обещал – и не позвонил. Конечно, у него есть и другие дела, наверняка более важные, чем помогать пожилым дамам, но говорил он так приветливо и заинтересованно, что Биби была уверена: обязательно перезвонит. Но нет. Не перезвонил.
Вот очередное письмо от “Телиа”. А вот еще одно из “Ваттенфаля”[47].
И ни одной повестки из Института питания. Из поликлиники тоже ничего. После той “выписки из регистра”, больше похожей на приказ, – ни звука. Как будто им точно известно: Глории дома нет.
Именно такие конспирологические теории ее племянник Никлас решительно отвергал. Девяносто восемь процентов, сказал он. Девяносто восемь процентов исчезнувших людей возвращаются. Сломала ногу по дороге к метро. Уехала на Канары по горящей путевке.
Биби сложила письма и выровняла стопку. Странно – ни одного личного письма. Даже открытки ни одной. Ее волнующее предположение насчет любовного приключения с издателем – полная чушь. Вообще ни строчки. Ни от родственников, ни от бывших коллег.
Она представила картинку: Глория в тренировочном костюме. Должно быть, и размеров-то таких нет, сшили специально для нее. И орущий тренер за спиной. Биби тысячу раз видела такие сцены по ТВЗ.
Бедная Глория… Биби даже не хотела думать о таком сценарии. Никлас, правда, рассказал – ходят слухи, что сотни людей с избыточным весом забрали в Кафедральном соборе в Упсале и куда-то увезли. Посреди ночи. Жуть какая-то. Но племянник поспешил заверить – связи между этой историей и исчезновением Глории никакой.
Окинула взглядом полку с цветами. Орхидея жива, сочные зеленые листья, но новых побегов пока нет. Поежилась – на улице июнь, а в квартире почему-то зябко. Как бы Никлас ее ни успокаивал, заноза осталась: случилось что-то серьезное. Черт их знает, что им еще придет в голову, этим ненормальным.
Мы не собираемся сдаваться, сказал Сверд в последнем обращении к нации. Она видела это обращение. Риторика еще жестче, чем обычно. Эпидемию можно побороть, только если каждый их нас возьмет на себя часть ответственности. Все до единого шведы должны принять участие в этом проекте. Вместе бороться, вместе победить. Граждане! Соотечественники! Братья и сестры! Хочу поделиться хорошей новостью: Стокгольм вот-вот станет первым свободным от жира городом в мире.
Биби вспомнила эти слова и похолодела.
На разделочном столе одинокий кактус. Интересно, почему Глория поставила его именно сюда? Насколько Биби помнила, кактусы очень светолюбивы, им нужно даже больше света, чем остальным. Может, собралась пересадить? Перевела взгляд на хлебницу. Она выкинула зачерствевшие куски еще на той неделе, но только сейчас заметила – за хлебницей что-то лежит. Блок стикеров post-it. Должно быть, свалился, когда она выкидывала зачерствевший хлеб. Что это?..
Биби!
Иду на собрание в Хувете. Регистр. в новой А-кассе и т. д. и т. п.
Займемся компьютером, когда…
Хотела оставить записку, но почему-то передумала. Даже не оторвала от блока.
Биби несколько раз перечитала записку. Хувет? Что ее туда понесло? Глория отказывалась даже от приглашений на литературные конференции.
Мысли заметались в голове, как мячи в сквоше, болезненно отскакивая от висков.
Упсала. Кафедральный собор.
Их загоняли в грузовики. И никто не знает, куда увезли.
Такое чувство, что в душе что-то оторвалось, и это что-то уже никогда не удастся вернуть на место. По щекам ручьем потекли слезы.
Глории больше нет. Она не смогла бы объяснить, откуда пришло это знание, но сомнений не было.
Они от нее избавились.
Сама не понимая зачем, бросилась к мойке, открыла кран, вылила полбутылки моющего средства и щеткой взбила до крутой пены.
Все до единого шведы должны принять участие в этом проекте… Стокгольм – первый свободный от жира…
– Не может быть, – повторяла Биби вслух. – Не может быть. Даже если они собрали всех, они могли…
Что? Что они могли?
С яростью стукнула по крану – пена уже перевалилась за край мойки, – попятилась к столу, села и положила голову на руки.
– Хувет?
– Так написано. Двадцать четвертого, как раз в тот день, когда она исчезла.
Молодая семья, идеальный быт, идеальные отношения. Сэм – идеал мужчины и мужа. Мерри – прекрасная мать и хозяйка. И восьмимесячный малыш Конор, ангелочек. Сейчас они живут в Швеции, в доме с цветущим садом… Мерри приглашает подругу детства по имени Фрэнк погостить у них какое-то время. Постепенно Сэм начинает проявлять к ней повышенное внимание, и это пугает молодую супругу. А вот Фрэнк замечает кое-что странное в отношении Мерри к сыну… С каждым новым днем, проведенным в семье, Фрэнк убеждается, что все, что она видит – иллюзия, маски, за которыми скрываются настоящие лица: жестокие, деспотичные и кошмарные.
Лучшие подруги – богатая и бедная, Лавиния и Луиза. У Лавинии есть все: деньги, популярность, поклонники. У Луизы – ничего, кроме жажды все получить… и не важно, какую цену придется заплатить за успех. Но очень скоро Лавиния потеряет самое дорогое, что есть у человека, – жизнь. А Луиза сделает все, чтобы она продолжала жить и дальше – в глянцевой реальности Интернета, с его обманчивым правдоподобием социальных сетей и мобильных приложений. Но сколько может длиться такой обман? Как долго Луизе удастся жить двойной жизнью – виртуальной жизнью подруги и собственной, в которой она постепенно занимает место Лавинии во всем, даже в сердце ее любимого? И что случится, когда кто-то начнет задавать вопросы: куда и, главное, ПОЧЕМУ исчезла одна из самых блестящих светских львиц Нью-Йорка – города, который не спит никогда?..
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.
В маленьком провинциальном городке Дерри много лет назад семерым подросткам пришлось столкнуться с кромешным ужасом – живым воплощением ада. Прошли годы… Подростки повзрослели, и ничто, казалось, не предвещало новой беды. Но кошмар прошлого вернулся, неведомая сила повлекла семерых друзей назад, в новую битву со Злом. Ибо в Дерри опять льется кровь и бесследно исчезают люди. Ибо вернулось порождение ночного кошмара, настолько невероятное, что даже не имеет имени…
С детства Лиза Кот была не такой, как все: её болезнь – гиперамнезия – делала девочку уникальной. Лиза отчетливо помнила каждый день своей жизни. Но вскоре эта способность стала проклятьем. Слишком много в голове Лизы ужасных воспоминаний, слишком много боли она пережила, слишком много видела зла. Но даже ее сверхмозг не может дать ответа, как все изменить…
Журналист Бен Вайднер зашел к своей новой знакомой и обнаружил, что она убита. Молодую женщину утопили в ванне на глазах ее семилетнего сына. На стене в ванной журналист прочел надпись: «Вас будут окружать мертвые» – предсказание, которое он услышал от ясновидящего. Бен сразу же попал под подозрение. Он отчаянно пытается доказать свою непричастность к страшному преступлению. Но тут происходит новое убийство, а улики опять указывают на Бена Вайднера…